Давид Антонель - Заговоры ЦРУ Страница 32

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ДРУЗЬЯ ЛУМУМБЫ В СТЭНЛИВИЛЕ ХОТЯТ, ЧТОБЫ ОН ПОКОНЧИЛ СО СВОЕЙ ИЗОЛЯЦИЕЙ И, ПРИБЫВ НА АВТОМАШИНЕ В ЭТОТ ГОРОД, ВКЛЮЧИЛСЯ В ПОЛИТИЧЕСКУЮ БОРЬБУ (…). РЕШЕНИЕ О ВЫЕЗДЕ, ВЕРОЯТНО, БУДЕТ ПРИНЯТО НЕМЕДЛЕННО. РЕЗИДЕНТУРА РАССЧИТЫВАЕТ ПОЛУЧИТЬ ОТ СВОЕГО АГЕНТА ИНФОРМАЦИЮ О ПРИНЯТОМ РЕШЕНИИ. ОНА, В СЛУЧАЕ ВЫЕЗДА ЛУМУМБЫ, ИМЕЕТ В СВОЕМ РАСПОРЯЖЕНИИ МНОГОЧИСЛЕННЫЕ СРЕДСТВА И ИЗУЧАЕТ РАЗЛИЧНЫЕ ПЛАНЫ ДЕЙСТВИЙ (ЦРУ, ЛИНИЯ СВЯЗИ «ТОЛЬКО ДЛЯ ЛИЧНОГО СВЕДЕНИЯ») (14.11.60).

За несколько дней до отъезда Лумумбы в другой телеграмме сообщалось:

(…) РЕЗИДЕНТУРА В СОТРУДНИЧЕСТВЕ С КОНГОЛЕЗСКИМ ПРАВИТЕЛЬСТВОМ БЛОКИРУЕТ ДОРОГИ И ПРИВЕДЕННЫЕ В ГОТОВНОСТЬ ЧАСТИ, ЧТОБЫ ВОСПРЕПЯТСТВОВАТЬ БЕГСТВУ ПО ШОССЕ (телеграмма ЦРУ, 28.11.60).

С этого времени устанавливается тесное сотрудничество между конголезским правительством Мобуту и Касавубу, с одной стороны, и ЦРУ — с другой.

2 декабря Лумумба был арестован. 3 декабря его перевели в военный лагерь в Тисвиле. Протесты мировой общественности против бесчеловечного обращения с Лумумбой и его сторонниками Морисом Мполо и Жозефом Окито вынуждают Мобуту перевести их в провинцию Бакванга.

17 января 1960 г. Лумумба и его соратники были доставлены самолетом в Элизабетвиль и переданы Чомбе. Приводим свидетельство одного шведского солдата, который находился на аэродроме в Элизабетвиле в тот момент, когда туда прибыл Лумумба:

«Это было тяжелое зрелище. Лумумбу и двух его соратников вытащили из самолета, потом связали одной веревкой. Они едва могли двигаться. Катангские охранники — европейцы и африканцы — окружили их и стали избивать. Лумумба и двое других упали на землю, их били по голове кулаками, избивали дубинками и прикладами, пинали ногами в лицо. Несколько минут они пролежали на земле, потом избиение возобновилось». Служащий аэродрома, также присутствовавший при этой сцене, заявил: «Я вынужден был отвернуться: я не мог перенести этого зрелища».

Лумумба и два других арестанта стонали под ударами жандармов, но не вымолвили ни единого слова протеста и не просили пощады («Монд», 19.1.61).

Дальнейшие сведения о Лумумбе весьма противоречивы, и о его гибели существуют различные версии.

Сообщение о смерти трех пленников было сделано министром внутренних дел Чомбе 13 февраля 1961 г. Официальная версия — линчевание местными жителями при попытке к бегству — не выдерживает критики. Международная комиссия ООН по расследованию, созданная после смерти Лумумбы, отвергла эту версию.

По-видимому, Лумумба и его соратники были подвергнуты жестоким пыткам еще в самолете и 17 января после высадки из самолета умерщвлены в помещении авиакомпании «Сабена».

Президент дал приказ

Затем комиссия изучила степень ответственности правительства США. В конце июля 1960 года Патрис Лумумба совершил поездку в Соединенные Штаты, где встретился с государственным секретарем Кристианом Гертером, а также с его помощником Дугласом Диллоном. Во время пребывания Лумумбы в Вашингтоне государственный секретарь Гертер обещал оказать помощь первому правительству Республики Конго[45].

Вскоре после визита Лумумбы, в конце июля или в начале августа, Диллон присутствовал в Пентагоне на совещании представителей государственного департамента, министерства обороны, Объединенного комитета начальников штабов и руководства ЦРУ (…). По его словам, как-то мимоходом возник вопрос о попытке убить Лумумбу. Он не помнит, в каких точно выражениях шел этот разговор. Диллон утверждает, что, когда вопрос о ликвидации Лумумбы был поднят, «представители ЦРУ его отвергли», ибо «люди из ЦРУ, каковы бы они ни были, не хотели вмешиваться в такого рода махинации». Их возражение не носило «нравственного характера», а скорее сводилось к тому, что это «дело невозможное». Диллон полагает, что реакция ЦРУ «могла проистекать» из того факта, что совещание было слишком многолюдным, чтобы можно было обсуждать столь деликатный вопрос.

Диллон считает, что это обсуждение не могло быть использовано как санкция на возможную в будущем попытку покушения на Лумумбу, но полагает, что ЦРУ «могло решить, что такую попытку надо предусмотреть (…) в силу того, что Лумумбой все очень озабочены (…). Людям из ЦРУ не было необходимости с кем-либо разговаривать на эту тему. Дело сводилось просто к развертыванию их внутренних возможностей; и лишь потом могла возникнуть необходимость обратиться за соответствующим разрешением». Диллон утверждает, что он ни разу не слышал какого-либо упоминания о намерении отравить Лумумбу, не известно ему и что-либо, указывающее на то, что ЦРУ просило разрешения готовить подобную акцию. Однако, узнав об этом заговоре, Диллон следующим образом прокомментировал совещание в Пентагоне:

«Я не исключаю (…), что именно в этот момент в ЦРУ стали думать о том, что следовало бы начать готовиться к этой возможности. Возможно, в тот момент там еще не думали об этом, но в августе приступили к работе».

Диллон сообщает, что вряд ли на данном совещании были приняты официальные, фиксированные документы, поскольку не заседал официальный комитет. По его словам, такого рода совещания между представителями различных ведомств не составляли «исключения».

Единственными официальными лицами, кроме представителей ЦРУ, которых назвал Диллон в качестве возможных участников совещания, были заместитель министра обороны Джеймс Дуглас и помощник министра обороны Джон Н. Ирвин II. Дуглас не исключает возможности своего участия в такого рода совещании в Пентагоне, но он о нем ничего не помнит. Не помнит он и того, говорилось ли когда-либо в его присутствии о ликвидации Лумумбы. «Может быть», он и присутствовал на совещании, о котором упоминал Диллон, но он не помнит, чтобы он участвовал «в каком-либо совещании в Пентагоне, где ставился бы вопрос о покушении».

Роберт X. Джонсон, член Совета национальной безопасности с 1951 по январь 1962 года […], принимал участие в заседании совета летом 1960 года. Это заседание началось с доклада директора ЦРУ о международных событиях.

«В какой-то момент в ходе заседания, — говорит Джонсон, — президент Эйзенхауэр произнес реплику — точно слова я уже не помню, — которую я воспринял как приказ ликвидировать Лумумбу, ибо в то время он был в центре политических разногласий и конфликтов в Конго. Никакого обсуждения не последовало; заседание шло дальше. Я очень ясно помню эту минуту, ибо слова президента меня просто поразили. Ничего большего добавить к этому не могу. Несмотря на то, что в ту минуту я был убежден — и оставался убежденным, когда думал об этом позднее, — что заявление президента означало приказ убить Лумумбу, теперь я должен сказать, что, вспоминая указанный эпизод сравнительно недавно, я несколько усомнился. Всем известно, что президент Эйзенхауэр не имел привычки принимать или объявлять политические решения на заседаниях Совета национальной безопасности. Разумеется, было бы странным, если бы он изменил своему обыкновению в связи со столь деликатным вопросом. Кроме того, мне кажется, вскоре в результате своеобразного государственного переворота Касавубу сместил Лумумбу с поста премьер-министра. Тогда мне пришла в голову мысль: уж не было ли то, что я слышал, прямым приказом к этой акции. Все, о чем я могу, сейчас с уверенностью рассказать, это о чувствах, охвативших меня тогда в зале заседания в Белом доме».

Джонсон «полагает», что президент повернулся в сторону директора ЦРУ и после этого сделал свое заявление. Более точно слов президента он вспомнить не может.

Вопрос комиссии: (…) Правильно ли будет сказать, что, хотя вы и допускаете возможность, что дискуссия касалась государственного переворота или политической акции более общего характера, у вас тем не менее было ясное впечатление, что вы слышали приказ убить Лумумбу?

Джонсон: У меня в то время было на этот счет ясное впечатление.

Вопрос: И таким оно остается сегодня? Джонсон: И таким оно остается сегодня. Я подумывал и о другой возможности, но это ощущение (…) сохраняется.

Этот эпизод произвел на Джонсона сильное впечатление:

«Я никогда не ожидал услышать от президента чего-либо подобного в своем присутствии или в присутствии нескольких человек. Я был ошеломлен».

Сенатор Матиас кратко резюмировал показания Джонсона:

(…) Следовательно, вы помните если не точные слова, то по меньшей мере вашу собственную реакцию на президентский приказ, который вы сочли приказом об убийстве.

Джонсон: Это точно.

Сенатор Матиас: И хотя за прошедшие с тех пор 15 лет вы забыли точные слова, чувство потрясения остается?