«Экс» и «Нео»: разноликие правые - Александр Дмитриевич Сабов Страница 18

Опасность для него таила не только болезнь. Он хорошо знал, что те, кто грозил ему по телефону, не бросают слова зря. Однажды они перейдут от угроз к делу, но для этого они должны сами перешагнуть через страх. Вот в чем разница между ними: они не могут через этот страх перешагнуть, а у него страха и вовсе нет. Поэтому можно жить.

Его, охотника за нацистами, теперь самого преследовала погоня!

Хорошо помню, как угнетающе подействовало на него это открытие. Началось же так. В марте 1983 года по центральному телевидению Испании намечалась дискуссия с участием нацистского преступника Леона Дегреля. Виктор в смятении позвонил мне и сказал, что на дискуссию приглашен также советский юрист, один из тех, кто участвовал в Нюрнбергском процессе. Знает ли он, кто такой Дегрель? Как послать ему книгу «Мафия СС»? По настоянию Александрова я позвонил в советское посольство в Мадриде, там нашли перевод книги на испанский язык. Он хотел, чтобы с помощью его книги была продолжена начатая им дуэль.

— Почему именно Дегрель не дает тебе покоя? — спросил я.

— Награждая его железным крестом «За заслуги», Гитлер сказал: «Если бы у меня был сын, я бы хотел, чтобы он был таким, как ты». И Дегрель был достоин «отца». На Украине он вешал так: комсомольцев — на одной стороне дороги, комсомолок — на другой. Чтоб друг у друга на виду. Меня это потрясло. Я поклялся его выследить и обнаружил в Испании в 1961 году, где под чужим именем он жил в коммуне Константина под Севильей. Посмотри, какая вилла…

На снимке, однако, была не вилла, а целый замок.

Он обнаружил Леона Дегреля в 1961 году. Создатель фашистской рексистской партии, учинивший неудачный «поход на Брюссель», а после захвата Бельгии вермахтом сформировавший мотобригаду СС «Валлония» (в 1944 году она была разгромлена в СССР), Дегрель нашел покровительство у Франко. Когда он был разоблачен, испанские власти объявили о его высылке из страны. На самом деле они лишь сделали вид, а он лишь сменил имя: Хуан Санчес стал доном Леоном Хосе де Рамиресом Рейном. Но когда почти повсеместно вступили в силу законы об истечении сроков преследования за военные преступления, Дегрель вышел из тени. Испанское издательство «Сармата» выпустило его «Воспоминания фашиста». Примечательный пассаж: «Шесть миллионов евреев, уничтоженных в концентрационных лагерях, — миф иудейско-марксистской пропаганды. На самом деле это были центры переподготовки, которые контролировали сами евреи. Что касается печей крематориев и газовых камер, весь мир теперь знает, что речь идет о самой низкой провокации, изобретенной еврейской пропагандой. Лагерь Дахау был построен евреями из Голливуда после войны, чтобы снимать там антинемецкие фильмы».

Эту ложь первой пустила в оборот именно «мафия СС». Очень важное обстоятельство для понимания того перелома, что наступил на Западе в общественном восприятии войны и ответственности за нее. Тогда, в 60-х, время большой лжи еще не пришло. Сказали свое слово честные историки. Слишком близка еще была война. Бундестагу ФРГ пришлось отозвать закон о применении сроков давности к преступлениям против человечества…

* * *

— Когда ты сделал этот фильм?

— В 1970 году.

— И только через полтора десятка лет он добрался до Франции?!

— Добрался… чтобы застрять вон там, в углу. Кино-сеть отказалась от его проката. Телевидение — тоже. Единственная страна в Европе, где его до сих пор увидели, — ГДР.

Это фильм о пытках в лионском гестапо. Использованы съемки немецких солдат, которые впоследствии дезертировали и примкнули к французскому Сопротивлению. Один из них снова попал в гестапо. Документальные кадры: его зверски пытает Барбье.

— Почему же эту картину не показали французам?

— «Фильм «Затравленные» искажает историю, внушая мысль, что во французском Сопротивлении было слишком много иностранцев…» Таков ответ телевидения: цитирую дословно.

О фильме «Затравленные» написали газеты. Тогда же, в марте 1983 года, состоялся и телевизионный диспут в Мадриде с участием нацистского преступника Леона Дегреля, о существовании которого за Пиренеями Александров напомнил французам и бельгийцам в очередной своей статье. Вот с этого все и началось. По телефону посыпались угрозы…

Сначала с ним безотлучно были друзья. Потом они ушли, но оставили пистолет. А еще через некоторое время он вспомнит о нем, но уже для другой надобности. Поднялась бы у него рука? Что гадать — эту смерть у него удалось отнять…

А вот другую, увы, отнять мы были не в силах. Она была не внутри, а вне Александрова. Убийц, стороживших его подъезд, он боялся меньше всего и, как бы испытывая волю или нервы, регулярно, по многолетней привычке, выходил за газетами на угол Монпарнаса.

Однажды я пришел к нему из Дворца правосудия, где получил на руки копию постановления недавнего процесса по иску ЛИКРА (Международная лига по борьбе с расизмом и антисемитизмом) против «Нового латинского издательства». ЛИКРА обратилась в суд с иском к издательству, которое выпустило в свет книгу «Майн кампф». Истец настаивал на изъятии книги из продажи и запрете ее издания в будущем, а ответчик упирал на свободу слова для всех политических групп в стране.

Это был апелляционный суд. Какая из сторон обжаловала решение первой инстанции, я не разобрал, но недовольны им были обе. Через месяц после процесса, заплатив 20 франков в канцелярии дворца, я получил на руки прелюбопытный документ, с которым и пришел к Александрову.

Сначала преамбула:

«Ни тот факт, что «Майн кампф» уже принадлежит истории, ни содержащиеся в книге явные преувеличения не могут означать, что переиздание ее не носит злокачественного характера…». «"Майн кампф" и сегодня может способствовать возрождению расовой ненависти…». «Необходимо напоминать о преступлениях против человечества, к которым привело практическое осуществление расовой доктрины Гитлера…».

Разумно. Здраво. Словечка из преамбулы не выбросишь. Такой же взгляд на книгу, видимо, выразил и суд первой инстанции, распорядившись во всех дополнительных тиражах добавить «вкладку с выдержками из приговора Нюрнбергского процесса». Истец (ЛИКРА) считал, что характера издания это не меняет, ответчик же (издательство) 3—1144 возражал, что не просто меняет, а портит. Апелляционному суду предстояло найти выход из тупика доведенной до абсурда демократии.

И он нашел! Вот постановление апелляционного суда:

«Прежнюю вкладку из материалов Нюрнбергского процесса заменить… прямым обращением к читателю размером от 170 до 210 строк, напечатанным тем же шрифтом, что и основной текст книги, причем желательно, чтобы истец и ответчик совместно отредактировали это обращение…».

Дальнейшему обжалованию, говорилось далее, приговор не подлежит, а