Пегас - Лоран Ришар Страница 10

около дюжины вооруженных сотрудников тайной полиции следуют за нами в терминал, я позвонил своему редактору в Париже и попросил его оставаться на линии, на случай если все пойдет не так, как надо. Дистанционно он мало что мог сделать, но пообещал предупредить офис президента Олланда. Тем временем азербайджанская тайная полиция схватила нас и привела в небольшую комнату, где они заявили, что нас задержали из-за того, что мы не заплатили таможенные налоги, что было ложью.

Затем они порылись в нашем багаже, отложили в сторону фотоаппаратуру и жесткие диски и сообщили, что мы улетаем без всего этого. Мы отказались оставить свое оборудование и настаивали на том, чтобы связаться с французским посольством в Баку. Но азербайджанские полицейские вытолкали нас за трап и посадили в самолет с пустыми руками. Наши работы исчезли, их конфисковали.

Нас спасла Хадиджа, которой каким-то образом удалось переправить дубликаты дисков обратно в наш офис в Париже. Мало того, на сайте Хадиджа также предоставила нам собственное интервью, в котором она прямо назвала Ильхама Алиева коррумпированным: "У семьи президента много денег, но они не могут объяснить, откуда они берутся", - сказала мне Хадиджа. "В Панаме у дочерей одиннадцать компаний. По сути, они монополизировали большую часть бизнеса внутри [Азербайджана] и инвестируют деньги за пределами страны". Для азербайджанского журналиста это опасная вещь - вещать на всю Европу, но Хадиджа, казалось, была невозмутима от уверенности в том, что она навлекает на себя неприятности.

На своей странице в Facebook она уже опубликовала сообщение под заголовком "Если меня арестуют: "К ДЕМОКРАТИЧЕСКИМ СТРАНАМ, ДИПЛОМАТАМ, МЕЖДУНАРОДНЫМ ОРГАНИЗАЦИЯМ"", - написала она. "Некоторые из вас хотят помочь, но могут сделать это только с помощью частной дипломатии. Спасибо, но No.... Если вы можете, пожалуйста, поддержите, выступая за свободу слова и свободу частной жизни в этой стране как можно громче. В противном случае я бы предпочел, чтобы вы вообще не предпринимали никаких действий. Я не верю в защиту прав человека за закрытыми дверями. Люди моей страны должны знать, что права человека поддерживаются".

Тем временем, пока я работал над своим фильмом, Хадиджа продолжала сообщать новую историю о том, как семья Алиевых разграбила кучу активов крупнейшего оператора мобильной связи в Азербайджане; новую историю о тайной золотодобыче, которая приносила дочерям Алиева большие доходы; и несколько других, которые наверняка разозлили бы азербайджанского президента.

Спустя шесть месяцев, 5 декабря 2014 года, я все еще работал над документальным фильмом и находился в очередной поездке с президентом Олландом и руководителями французских энергетических компаний - в Казахстан, еще одну пропитанную нефтью полудиктаторскую страну, - когда получил сообщение от Лейлы: "Хадиджа арестована".

"Когда?" ответил я. "Что случилось?"

Лейла объяснила, что ранее правительство Алиева пыталось обвинить Хадиджу в шпионаже за то, что она передавала секретные документы Министерства безопасности Соединенным Штатам и другим странам. Но у них не было доказательств, подтверждающих это обвинение. На этот раз ее арестовал прокурор города Баку, который обвинил ее в маловероятном преступлении - подстрекательстве коллеги к самоубийству. Это было странное обвинение, но его оказалось достаточно, чтобы судья отправил ее в тюрьму на три месяца. Я мало что мог сделать, кроме как поднять этот вопрос перед моим собственным правительством в Париже. В начале января Хадиджа все еще сидела в тюрьме в Баку, а я работал в монтажной над фильмом, в котором она сыграла столь важную роль, - "Мой президент в командировке".

В среду, 7 января 2015 года, я опоздал в офис: было около двадцати минут до полудня, когда я свернул за угол на улицу Николя-Апперт, чтобы направиться к главному входу в здание, где я работал. Шеф-повар ресторана, расположенного на этом углу, курил на улице и, похоже, очень нервничал. Его глаза метались, руки тряслись. "Вам не стоит туда идти", - сказал он мне, объяснив, что из одного из зданий дальше по улице велась стрельба. Я поднял глаза на наше офисное здание, увидел, что почти все мои коллеги из производственного офиса Premières Lignes собрались на крыше, и направился в ту сторону. Шеф-повар снова предупредил меня, чтобы я не ходил, но улица была совершенно пуста, и все было тихо, поэтому я решил посмотреть, что происходит.

Когда я приблизился к входу в здание, на улицу выбежал молодой человек из отдела технического обслуживания. Его джинсы были в крови. "Они только что застрелили моего коллегу", - сказал он мне. Первое, что я увидел у входа, - тело начальника отдела технического обслуживания, лежащее в луже крови. Казалось, все вокруг стало двигаться как в замедленной съемке. Я пытался сообразить, как начать делать искусственное дыхание, когда услышал позади себя рев мотороллера. За рулем находился начальник местной пожарной части, а сзади - врач из французской службы скорой помощи. Врач Патрик Пеллу, которого вызвал на место происшествия друг, находившийся в здании, уже кричал мне: "Мы должны войти внутрь и осмотреть здание".

У него было мало информации, сказал он мне, но всего пять минут назад раздался шквал выстрелов. Он подумал, что на втором этаже здания могут быть еще жертвы. У меня не было времени на раздумья. Я достал свой пропуск, и мы помчались внутрь, поднимаясь по лестнице галопом, по две-три ступеньки за раз на два полных пролета.

Как и улица внизу, коридор второго этажа был безлюден - совсем не то, что я привык видеть в разгар рабочего дня. Дверь на Premières Lignes была плотно закрыта, и я вспомнил, что все из моей компании находятся на крыше. Поэтому я последовал за доктором Пеллу через коридор в другой кабинет.

Когда мы с доктором Пеллу осторожно открыли входную дверь этого кабинета, меня сразу же поразил резкий, незнакомый запах. Как только мы вошли, дымка черного дыма рассеялась. В комнате было жутко тихо, и я почувствовал намек на движение за некоторыми вертикальными перегородками. Повсюду была кровь. На полу лежали безжизненные тела. У доктора Пеллу были друзья в этом кабинете, и многие из них лежали мертвыми у него на глазах. Сквозь слезы он успел сказать мне, чтобы я спустился вниз и вызвал пожарных, которые бежали к зданию со своей станции, расположенной в другом квартале. Я подпер входную дверь офиса и по пути к лестнице остановился, чтобы постучать в дверь своего собственного кабинета. За ней был забаррикадирован мой коллега Эдуард Перрен.

"Лоран, я тебя вижу", - сказал Эдуард, глядя в глазок. Он медленно открыл дверь, и я увидел, что на