Донбасс. Дорога домой: военно-политические заметки - Дарья Михайловна Асламова Страница 26

У мэра Ясиноватой рядом с кабинетом стоит кровать, окно забито фанерой, на подоконнике — бронежилет. И картина на стене висит полезная, закрывающая дырки от снарядов.

— Как вам тут работается? — спрашиваю я.

— Отлично, — смеется он. — Это не работа, а смысл жизни. Дважды контужен. У меня уже пять дней рождений, когда должен был погибнуть, а вот не погиб. Спасибо Боженьке, что бережет. Зато есть что праздновать. Я вообще счастливый человек. Это особая карма. Посыпать голову пеплом здесь никто не собирается. Все у нас будет хорошо.

Ясиноватая. Продавцы строительного магазина разбирают завалы в разбомбленном здании

Я смотрю на Дмитрия и вдруг понимаю, что жизнестойкость — это не просто умение терпеть, это способность все начинать с самого начала. Изумительный он человек, самой высокой пробы. И таких, как он, в Ясиноватой оказалось немало. Золотой фонд земли русской.

«Спасибо, что живой»

Переулок Светлый, улица Гоголя, улица Победы. Зелено-золотая листва, запах гари и частные домики без крыш, без окон и дверей. «Прилетело». После очередного обстрела соседи проверяют друг друга: живые али нет. Терпеливо выметают из домов битое стекло, осколки от снарядов и щебень. Для них рутинная работа.

— Хуже, чем на вулкане, живем. Там хоть сейсмологи работают, предсказывают, — жалуется Вера Ивановна, пожилая женщина в халатике. — А у нас ни днем, ни ночью покоя нет. Поспишь два часа — спасибо Богу. Проснулся — спасибо, что живой. Мы на животных ориентируемся. У них слух тонкий. Вот летит снаряд, собаки гавкают и бегом в укрытия.

— А мои козы сразу ко мне жмутся. У меня их аж семь штук. Хотите козьего молока? — предлагает мне веселая седая женщина, Лариса Анатольевна.

— Кто ж откажется выпить молоко от героических коз, работающих под обстрелом? — смеюсь я.

ВСУ бомбят жилые кварталы Донбасса. 2023 год

В маленьком дворике заливается лаем дворняжка, а в сарае на меня таращатся белые изящные козочки.

— Мои девочки, — ласково зовет их хозяйка.

Я пью чудесное белое молоко из кружки.

— Знаете, как меня в поселке зовут? Партизанка и Разведка, — смеется Лариса Анатольевна. — Я каждый день хожу в поле с моими козами на прогулку. Тут до линии фронта меньше трех километров. Я вижу, кто стреляет, откуда стреляет, мы ведь уже грамотные. А сколько раз «укропы» меня обстреливали!

— Ну и нервы у вас, — с завистью говорю я.

— А меня забота спасает. Я нужна моим козам. Я нужна брошенным собакам и кошкам, им ведь тоже страшно. Мы тут всех без разбора кормим: и своих, и приблудных.

Но нервы выдерживают не у всех. В переулке Светлый бьется в истерике пожилая женщина. «Прилетело» час назад.

— Сколько мы можем страдать?! Когда придут сюда войска, чтобы выгнать этих гадов, «укропов»? — кричит семидесятилетняя Галина Александровна. — Крышу утром пробило прямо над кроватью моей дочери. Хорошо, что она успела в подвал убежать, а теперь сидит там и отказывается выходить! Вы ж поймите, я у соседей живу, пустили добрые люди. Мой дом дважды бомбили, крыши там нет, только сгоревшие стены остались. У меня и вещей своих нет. Я переселилась с дочерью к соседям, а теперь и сюда «прилет». Нас гоняют эти суки из дома в дом! Почему с ними возятся в Авдеевке? Почему с ними нянчатся? Потому что им за восемь лет дали возможность закопаться в землю!

Галина Александровна успокаивается и берет себя в руки:

— Я с прошлого года слезинки не уронила и ослепла на один глаз. Я же понимаю, что «укропы» сидят в Авдеевке, как Гитлер в бункере. Но ведь и Гитлера наши за четыре года выгнали. А мы уже десятый год мучаемся.

«Мы отчаянно хотим жить»

«Есть женщины в русских селеньях!» Прав был Некрасов. Каролина Лисовенко, замглавы мэра Ясиноватой, боевая веселая блондинка, острая на язык, отчаянно храбрая. С ней, даже когда бомбят, не страшно. «Запомните, Ясиноватая — город оптимистов! — улыбается она. — Я вам таких людей покажу — вы не поверите!» И приводит меня в… ЗАГС. Вокруг полностью сожженные здания, но ЗАГС работает!

— У нас и свадьбы играют, и детей рожают, — рассказывает директор ЗАГСа Елена Викторовна. — И даже во время торжественных бракосочетаний бывают «прилеты». Марш Мендельсона играет, невеста в белом платье, и тут вся свадьба падает на пол. Бомбят. А падать мы научились очень быстро. Мы вообще за десять лет войны все научились делать быстро. На работе под столом держим для красоты туфельки, а вот домой под обстрелом добежать — кроссовки. Когда «прилеты», мы все, служащие и посетители, прячемся в архиве. Там окон нет и дверь металлическая, которая всегда открыта на всякий случай. Там же стоит тревожный чемоданчик с лекарствами, вода, сухие пайки, одеяла. Нам по долгу службы приходится отправлять почтой множество документов, и поход на почту — это отдельное переживание.

— А где почта находится? — спрашиваю я.

— Да через дом. Но каждый метр несет опасность. Взял документы, перекрестился и пошел. А так у нас все хорошо. Верим в победу.

Рядом с ЗАГСом находится «дорога жизни».

— Это такой участок дороги, где едешь и молишься, — объясняет Каролина Лисовенко. — До Донецка у нас четыре дороги, но вот эта — смертельная и очень быстрая. Тут или пан, или пропал. У нас у всех притупилось чувство опасности. «Ой, проскочу!» Сколько там было жертв! Но мы все под Богом ходим. Вот полторы недели назад в городе беременная женщина попала под обстрел, ей ногу ампутировали, а с ребенком все хорошо. Рядом с трагедией — и такое чудо.

Каролина вся излучает свет. Я смотрю на нее и вижу, что она просто не поняла бы обывательского злобного ворчания: мол, нашли время и место беременеть и рожать. Для нее жизнь — это сегодня и сейчас.

— Мы ничем не отличаемся от людей, которые живут мирной жизнью. Люди хотят кусочек счастья, молодежи хочется молодости. Я вот две недели назад сына женила. Хотя в городе все ходят в кафе, которое находится в полуподвальном помещении для безопасности, но мы отчаянно стараемся жить. А какие у нас парки! Мы вам покажем!

И показали. В этом городе, освещенном по ночам кровавыми отсветами войны и пожаров, жители наделали в парках чудес. Хотя самая опасная профессия здесь — газонокосильщик. Из-за шума