Серийные убийства в Великобритании. Хроники подлинных уголовных расследований - Алексей Ракитин Страница 2

подержанными автомашинами. Через этот автомагазин была осуществлена продажа арендованного грузовика, документы на который были довольно грубо подделаны. Документы продавца, разумеется, тоже были поддельными. При этом и Хейг, и хозяин автомагазина сделали вид, что подделку не заметили. Хейг фактически продал самому себе (точнее фирме, в которой работал) угнанную машину. Фирма-арендодатель принялась искать грузовик и быстро его нашла. Машину полиция отняла у компании-покупателя и возвратила законному владельцу. Компания-покупатель, где работал Хейг, осталась и без грузовика, и без денег. В течение четырёх месяцев длилось следствие, Хейга изобличили и отправили на 15 месяцев в тюрьму. Примечательно, что провернув мошенничество с грузовиком, он поспешил жениться (брак был зарегистрирован 6 июля 1934 г.), а оставшись без денег и свободы – развестись. Брак Джона Хейга продлился фактически три месяца.

Джон Джордж Хейг

В 1937 г. Джон Хейг имел новое столкновение с законом, на этот раз более серьёзное. Он открыл под торговой маркой крупной оптово-сбытовой компании собственное дело. В снятом помещении он оборудовал склад и контору, занимавшуюся отгрузкой товаров бытовой химии, нанял необходимый для этого персонал, причём люди были уверены, что действительно работают на крупную компанию, и развернул широкую торговлю. Это мошенничество открыли даже быстрее, чем предыдущее, а вот наказание оказалось не в пример более строгим: теперь Хейг сел в тюрьму на четыре года.

Из учётной формы на Джона Джорджа Хейга сержант Ламбоурн узнала, что тот и после этого попадал в поле зрения органов охраны правопорядка. Так, весной 1944 г. автомобиль Хейга попал в катастрофу – упал с мелового утёса в пропасть. Хейг успел выскочить из автомашины и отделался ушибом головы при падении. Нюанс заключался в том, что на дне пропасти рядом с местом падения машины полиция обнаружила труп мужчины. Последний, кстати, так и не был идентифицирован. Возникло подозрение, что автокатастрофа явилась инсценировкой, призванной замаскировать убийство. Джон Хейг довольно долго находился в разработке как перспективный подозреваемый.

Несмотря на то, что Хейг был и остался до конца главным подозреваемым в убийстве неизвестного мужчины, доказать его вину так и не удалось.

Пока сержант Ламбоурн изучала в высшей степени любопытное досье Джона Хейга, её коллеги из Западного Суссекса занимались проверкой бизнеса этого господина в Кроли. Они установили, что Хейг арендовал 2-этажный кирпичный флигель на части принадлежавшего «Харстлеа продактс лимитед» земельного участка, обнёс его высоким дощатым забором и оборудовал отдельным входом. Инспектору Пэту Хеслину показали этот флигель, но полицейский в тот день воздержался от обыска, поскольку не имел на то санкции судьи и не знал, как отнесётся к подобной инициативе сержант Ламбоурн.

Информация из г. Кроли оказалась для последней очень кстати. Теперь сержант в точности знала, что Хейг позволял себе присваивать не принадлежащие ему звания и должности. Трудно было судить, чем вызвана такая жажда мистификаций – корыстью или инфантильностью – но она уничтожала всякое доверие к Хейгу как свидетелю. Ламбоурн попросила Хеслина узнать, не появлялся ли Хейг в г. Кроли 19 февраля вместе с женщиной; если «да», то каковы были её приметы. Сама сержант сосредоточилась на уточнении сведений о Хейге; для этого были разосланы необходимые запросы в места его прежнего проживания. Кроме того, сержант принялась более тщательно опрашивать постояльцев гостиницы «Онслоу карт хоутел». В течение последующих пяти дней к Ламбоурн стекалась самая разнообразная информация, в той или иной мере касавшаяся Хейга. Важно было должным образом эту информацию оценить.

Оказалось, что после первой отсидки Джон Хейг вернулся к родителям в Аутвуд и устроился работать в химчистку. Менее чем через полгода хозяин химчистки погиб в дорожной аварии: оказался неисправен мотоцикл. Не существовало никаких объективных оснований для подозрений в адрес Хейга, но сам по себе факт мог расцениваться как настораживающий.

А жители гостиницы проинформировали сержанта о весьма любопытном отклонении в поведении этого человека: Хейг старался не снимать перчаток. Он был одержим боязнью грязи, постоянно мыл руки и чистил зубы; даже в тёплую летнюю погоду носил тонкие кожаные перчатки. Мать родила его в 40 лет после 11-летнего бесплодного брака. Вряд ли можно было считать такого ребёнка образцовым.

Но даже не эта любопытная информация встревожила сержанта Ламбоурн по-настоящему. В конце концов, мало ли вокруг истериков, которые ни при каких условиях не пойдут дальше мелкой бытовой тирании и уж точно не совершат уголовного преступления! Сержант заподозрила неладное, когда на её запросы в самые разные государственные органы пришли ответы, написанные точно под копирку, из которых можно было заключить, что никто в Великобритании не знает изобретателя Джона Хейга и возглавляемое им инновационное бюро. Не существовало никаких патентов, выданных этому «специалисту в области материаловедения», не поступало даже заявок на патентный поиск в его интересах! Возглавляемая им организация ничего не исследовала, ничего не внедряла, не занималась «конверсионными проработками», о которых он, по уверению соседей в гостинице, говорил подолгу и увлечённо. Да что там конверсия! – саму эту организацию так и не удалось разыскать.

Но в таком случае возникал закономерный вопрос: какими же исследованиями занимался Хейг в двухэтажном флигеле, аренду которого он продлевал уже дважды? Что заставило его обнести это здание глухим забором и оборудовать отдельным входом с улицы? Какие тайны он намеревался укрыть за этим забором от посторонних глаз?

Сержант Ламбоурн еще раз связалась с полицией округа Хорсхэм и попросила провести негласный обыск во флигеле, который был сдан в аренду Хейгу. В субботу 26 февраля 1949 г. сержант Хеслин с группой полицейских в штатском прибыл для осмотра помещения «конверсионной лаборатории» мистера Хейга, заявив работникам «Хартсли продактс лимитед», что явился с целью проведения пожарной инспекции «неучтённого объекта хозяйственной деятельности».

Следует сразу внести ясность и уточнить. что то, чем занимался в тот день Хеслин не являлось обыском в обывательском понимании этого слова. Если пользоваться терминологией, принятой в отечественной оперативно-розыскной деятельности, то действия сержанта и 3-х его помощников можно было квалифицировать как «оперативный осмотр». То есть осмотр помещения лицами, не раскрывающими свою принадлежность к правоохранительным органам, с целью выявления и фиксации следов, имеющих важное ориентирующее значение для инициатора задания. Оперативный осмотр проводится либо в полной тайне от окружающих – и тогда сотрудники правоохранительных органов действуют как воры, скрытно проникая и также скрытно покидая интересующий их объект – либо открыто, но с использованием приёмов, методов и документов оперативного прикрытия. Проще говоря, во втором случае оперативники выдают себя за работников наделенного властными полномочиями ведомства, каковыми в действительности не являются [пожарный надзор, ветеринарная служба, налоговое ведомство, судебные приставы, представители муниципалитета и т. д. и т.п.].

Оперативный осмотр не следует путать с т.н. «операциями тайного проникновения» (ОТП), широко практикуемыми спецслужбами всего мира. Целью последних является активное воздействие на представляющий интерес объект – установка техники для скрытого сбора информации, открытие сейфов, получения доступа к документам, выявление тайников и различных уловок контроля скрытого доступа со стороны объекта оперативной разработки и т. д. и т. п. Операции тайного проникновения, как это видно из самого названия, всегда осуществляются в полной тайне, между тем, оперативный осмотр зачастую маскируется какой-то совершенно невинной и притом достоверной «легендой», вроде планового осмотра пожарной инспекции, проверки подключения потребителей проводимой электросбытовой компанией, а в сельской местности, например, отличной «легендой» может стать ветеринарный надзор.

Необходимо отметить несколько важных деталей, отличающих оперативный осмотр от обыска. Во-первых, факт его проведения не отражается в следственных документах, а потому на него нельзя ссылаться в суде и вообще признавать саму возможность подобных действий правоохранительных органов. Во-вторых, документы, следы и предметы, обнаруженные в ходе оперативного осмотра не могут быть признаны уликами и являются для суда ничтожными [поскольку получены без соответствующего ордера]. Их можно осматривать и копировать, но уносить с собою бессмысленно, ибо с юридической точки зрения их происхождение незаконно и потому ничего не доказывает. и никого ни в чём не уличает Ещё раз подчеркнём, данное действие