Убийцы, мошенники и анархисты. Мемуары начальника сыскной полиции Парижа 1880-х годов - Мари-Франсуа Горон Страница 18

Я упомяну еще о Росиньоле, добром весельчаке, славившемся своей поразительной отвагой. Он карабкался по крышам точно обезьяна и только пожимал плечами, когда субъект, которого он хотел арестовать, стрелял в него из револьвера. Упомяну также Судэ, который прославился своей поездкой по Европе в поисках Артона, и о Барбасте, который впоследствии заместил Жома в должности главного инспектора. Товарищи его не любили и немножко завидовали его успехам. Этот Барбаст отличался умением заставлять преступников сознаваться. Он ловил их детски наивным способом. Впрочем, это доказывает только, что преступники редко сохраняют полную ясность ума после совершения преступления.

— Послушайте, друг мой, — говорил Барбаст предполагаемому убийце, — я не понимаю, почему вы не хотите сознаться, что убили этого негодяя. Ведь он наделал всем столько неприятностей, что, право, хотя я и не злой человек, но я на вашем месте убил бы его.

— Не правда ли? — в большинстве случаев восклицал преступник, обрадованный тем, что ему давали новый мотив самозащиты.

Но Барбаст имел один крупный недостаток. В некоторых отношениях он походил на бессмертный тип Жовера, созданный Виктором Гюго. Он был проникнут твердой уверенностью в непогрешимости правосудия и власти, и на всякого, попавшего под надзор полиции, невольно, уже a priori, смотрел, как на негодяя. Вот почему я должен был постоянно с большой осмотрительностью относиться ко всем его рапортам.

Если в его отчете было написано: «Это возмутительно безнравственный человек», — то это означало ни более ни менее как: «Этот человек в связи с замужней женщиной», и когда Барбаст писал: «У него страшно извращенная натура», следовало читать: «Неизвестно, есть ли у него любовница».

Впрочем, это свойство преувеличивать и сгущать краски составляет недостаток очень многих агентов.

Перечень моих главных агентов был бы не полон, если бы я не назвал еще Гулье, который, подобно Ориону, прекрасно говорил по-английски, так что они вдвоем могли так же легко вести розыски в Англии, как и во Франции. Когда я перешел в сыскное отделение, Гулье работал в маленькой типографии. Я понял, что он может быть гораздо более полезным на другом поприще, и перевел его в действующую бригаду.

Начальник сыскной полиции до некоторой степени полководец, который должен знать, к чему наиболее способен каждый из его офицеров, чтобы назначать им такую миссию, которую они могут выполнить. Это целый специальный мирок, которым нужно руководить с большой осторожностью, всячески щадя и поощряя самолюбие. Три сотни агентов сыскной полиции, в сущности, самые бескорыстные слуги отечества. Эти люди, которым приходится не спать по целым ночам и выполнять самые трудные, даже опасные поручения, получают такое же вознаграждение, как и простые полисмены, даже меньшее, потому что не имеют казенной форменной одежды.

Итак, можно с уверенностью сказать, что ими не руководит материальный расчет. Еще не было примера, чтобы агент взял взятку за то, чтобы не арестовать преступника. Нет, ими руководит одно только самолюбие.

Всякий, непосвященный в дела полиции, будет поражен, узнав, какими слабыми ресурсами располагает начальник сыскной полиции в этом огромном Париже для борьбы с тем, что принято называть армией преступления.

В 1848 году, когда еще существовала паспортная система, когда меблированные отели не были так многочисленны, как теперь, и когда даже подозревали о нынешней быстроте путешествий, сыскная полиция имела в своем распоряжении 160 агентов, теперь их 300. Но как их набирают? По похвальным аттестатам из полков или по рекомендациям какого-нибудь депутата или министра.

Для такого трудного ремесла нет никакой подготовительной школы!

Под моим начальством, когда я поступил в сыскное отделение, находилось приблизительно триста агентов, которые были разделены на несколько групп или бригад, и каждая из этих бригад имела особую специальность, начиная от канцелярских работ и кончая бригадой охранения нравов.

В сущности, так называемая бригада начальника была невелика, но она состояла из наиболее способных и надежных людей, так как им давали самые трудные и опасные поручения. Из входивших в ее состав агентов я уже сделал краткие характеристики Суда, Росиньоля, Принца, Барбаста, Гулье и других, о которых мне часто придется упоминать в этих записках.

Чтобы наглядно показать читателю сложность и трудность обязанностей сыскной полиции, скажу только, что шефу ее приходится ежедневно подписывать до трехсот рапортов, вот почему не следует слишком строго обвинять полицию, если она, при своих слабых ресурсах, не может арестовать всех убийц и воров. Например, господину Тайлору случалось вести расследования о пяти-шести убийствах в день. К тому же, как я уже говорил выше, ему не везло.

Впрочем, вскоре после моего перехода на службу сыскной полиции нам улыбнулось счастье. Случилось новое преступление, в котором, хотя мы и не задержали убийцы, но имели, по крайней мере, возможность выяснить личность преступника.

Дело вот в чем: какой-то субъект нанял комнату в меблированном отеле на улице Серизе и, заплатив за месяц вперед, переехал. На другой день он ушел и более не возвращался. Хозяин гостиницы, уважая права своего жильца, не решался открыть комнаты в течение двадцати пяти дней и только по прошествии этого времени заявил полиции, и дверь была вскрыта.

Тогда в комнате исчезнувшего жильца под кроватью был найден труп женщины, все одеяние которой составляла одна только сережка…

Напрасно Тайлор и я старались отыскать какое-нибудь вещественное доказательство, по которому можно было бы напасть на след убийцы. Мы нашли около трупа только узелок старых тряпок с вырезанными метками. На всякий случай мы их опечатали.

Лицо женщины было совершенно черно и наполовину истлело. Но странное дело, несмотря на то, что смерть последовала приблизительно с месяц тому назад, труп не подвергся разложению, наоборот, он как будто высох и превратился в мумию. Между тем левая рука была совершенно испорчена глубокими рубцами и ссадинами. Доктора, приглашенные для первого осмотра, объявили, что эта часть трупа была изгрызена крысами. С апломбом непогрешимых судей они указывали нам на следы зубов этих грызунов.

В то время я не имел еще большого опыта в расследовании преступлений, все-таки это заявление показалось мне чрезвычайно странным, тем более что при самом старательном осмотре комнаты я не мог найти ни одной скважины, через которую могли бы проникнуть упомянутые крысы.

К счастью, нам помог случай. В тот же вечер в наше бюро явился журналист, немножко мне знакомый, господин Эрик