Неизвестный Пири - Дмитрий Игоревич Шпаро Страница 12

Участница экспедиции Джозефина Пири

Повествование Пири о Северо-Гренландской экспедиции превосходно: интересно, познавательно. Оно словно кладезь полярных откровений, и хотелось бы процитировать многие места из него, очень понятные и близкие автору настоящей книги. Одного не мог Пири – умерить свое себялюбие, свою патологическую ревность к успехам других, свое болезненное тщеславие. «Мой врач», «мои эскимосы», «мой верный чернокожий помощник»… Мой, моя, мои, мое – любимые слова в лексиконе Пири.

Вергоев погиб, Аструп, как мы увидим, тоже в самом расцвете сил уйдет в мир иной; они расстались с жизнью, будучи нешуточно обиженными на лейтенанта. Кук отдалится от Пири. В 1909 году Кук будет оклеветан Пири, и только сила духа поможет ему достойно жить с клеймом всемирного обманщика. Вина Пири в трагедии Кука бесспорна.

Вернусь к словам: «Вергоев щедро содействовал решению финансовых проблем». Они означают, что за свое участие в экспедиции юноша заплатил 2000 долларов. Письмо Пири Вергоеву:

Уважаемый сэр,

Ваши письма и телеграммы благополучно получены, и я думаю, что все приемлемо, если только Вы четко поняли один момент, а именно: Ваш вклад, каким бы он ни был щедрым, не может дать Вам какого-либо права участвовать в руководстве экспедицией или в ее контроле. Эти обязанности – абсолютно моя прерогатива.

Как я уже писал, Вам будет оказано полное доверие как участнику, и я постараюсь, чтобы Вы были довольны…

Я думаю, что какие-то серьезные риски Вам не грозят, но Вы должны быть готовы к любым объемам тяжелой работы. Я не думаю, что Вы должны как-то специально готовиться перед поездкой…

Каждый из участников подписал контракт. Люди Пири были «согласны с тем, что в течение года после публикации официального отчета о результатах экспедиции они не имеют права писать о поездке или распространять информацию…». Брайс замечает, что Пири засекретил даже имена членов отряда, кроме миссис Пири. Цель та же: лейтенант, и только он – источник сведений о путешествии.

На подходах к Годхавну[12] всех удивил Вергоев, решивший сплавать к берегу, до которого от корабля, стоявшего на якоре, было около 200 метров, и вплавь вернуться. В бухте застыли айсберги, вода была ледяная, и зрители заволновались. Доктор Роберт Кили из академической группы поспешил за смельчаком в лодке. Но все обошлось, Вергоеву аплодировали, хотя бравада юноши в свете последующих трагических событий была словно неприятным предупреждением.

1 июля «Кайт» достиг залива Мелвилл, где почти неделю простоял, окруженный льдами. 11 июля битый лед настолько сильно сжал руль, что штурвал вырвался из рук рулевого, и железный румпель ударил по правой ноге Пири, вдавив ее в рубку и сломав две кости над лодыжкой. Пострадавшего унесли в каюту. Кук с помощью миссис Пири закрепил сломанные кости гипсовой повязкой. Велики были страдания пациента от боли при столкновении судна со льдами.

Айсберги – арктические скитальцы

В подробнейшем отчете об экспедиции Пири отводит совсем немного места своим мукам, тем не менее короткие записи позволяют судить об истории болезни:

Мне перебинтовали ногу и уложили на длинной постели в каюте, где я был вынужден оставаться до тех пор, пока меня не перенесли на берег в наш зимний лагерь…

Моя сломанная нога зажила, и 15 августа на костылях я вышел на первую прогулку; 16-го я взошел ковыляя на холм и слегка оперся сломанной ногой на землю…

3 октября я впервые прошел почти полмили без костыля и палки.

14 января 1892 года во время вылазки на ледяной купол:

Что меня радовало, так это состояние моей сломанной ноги – она еще не позволяла полноценно перепрыгивать препятствия, но уже не болела.

Все это подытоживается:

Благодаря профессионализму моего врача Кука и неусыпной и чуткой заботе миссис Пири я вскоре полностью поправился.

Однако через 17 лет, на пути к Северному полюсу, Пири будет жаловаться, что нога, сломанная на «Кайте», ноет.

Конечным пунктом плавания стал южный берег бухты Мак-Кормик. Место для зимовки было выбрано перед красными отвесными утесами. Пири, привязанного к доске, вынесли с корабля и уложили в палатке, откуда он мог наблюдать за строительством дома, получившего название Дом Красной Скалы[13]. 30 июля «Кайт» снялся с якоря.

Доктор Кили нарисовал грустную картину прощания: «…после обмена несколькими памятными подарками и пожеланиями мы сказали друг другу “до свидания”. Три пронзительных гудка и оружейный залп известили об отплытии. Никогда я не слыхал звуков прощального салюта, которые вызвали бы у меня такую грусть… Когда лодка отплывала, они [группа Пири] три раза прокричали “Ура!..”, но радости в голосах было куда меньше, чем раньше, когда я слышал тех же людей. Колокол в машинном отделении просигналил полный вперед, и через несколько минут мы отплыли от самого северного белого поселка Земли, оставив наших товарищей перед лицом выбранного