Вся история Петербурга. От потопа и варягов до Лахта-центра и гастробаров - Лев Яковлевич Лурье Страница 24

Александр I решил найти опору вне гвардейской верхушки. Еще до войны 1805–1807 годов он обратил внимание на то, что служебные записки одного из «молодых друзей», Виктора Кочубея, совершенно блистательны и по форме, и по содержанию. Он догадался, что большая роль в их составлении принадлежит секретарю Кочубея, сыну священника и выпускнику семинарии, Михаилу Сперанскому.

Александр приблизил к себе Сперанского, и тот разработал план реформ, который в общих чертах сводился к трем пунктам: повышению квалификации чиновников; созданию выборного законосовещательного органа — Государственного совета, который рассматривал бы все законы перед подписанием их монархом; постепенной отмене крепостного права путем выкупа крестьян государством.

Кое-что из задуманного Сперанским реализовалось. Государственный совет действительно учредили, хотя и не выборный, как планировалось, а назначаемый. Ввели экзамен для тех, кто хотел занимать государственные должности. Михаил Сперанский оказался невероятно способным человеком и своей министерской реформой действительно сумел, насколько возможно, расчистить хаос, который царил в системе государственных учреждений.

Еще в 1807 году Александр во время переговоров с Наполеоном представил ему своего статс-секретаря. По словам очевидцев, способности Сперанского так поразили Бонапарта, что он будто бы выразил полушутливое желание получить его к себе на службу «в обмен на какое-нибудь европейское королевство».

Между тем обстановка в российском обществе оставалась неспокойной. Неожиданно, благодаря континентальной блокаде Англии, выросла роль купечества. Оно занялось тем, что сегодня называют импортозамещением: выпускали ситец, шили шляпки и платья. Купцы стали если не важной, то заметной социальной силой. Дворяне же оказались не у дел и ощутили угрозу своему положению. Разочарованные военной неудачей они не без оснований считали, что реформы, в том числе освобождение крестьян, могут лишить их огромного количества привилегий.

В аристократической среде нарастал антагонизм, чтобы не сказать ненависть, по отношению к Сперанскому и его реформам. Это чувство подпитывалось идеями мыслителя и будущего автора «Истории государства Российского» Николая Карамзина. Сторонник самодержавия, хотя и горячий противник деспотии, он считал, что России нужны не европейские реформы, а пятьдесят честных и работящих губернаторов.

Многообещающие планы преобразований Сперанского окончательно прервала внешнеполитическая ситуация. Наполеон, не сумевший преодолеть Ла-Манш и завоевать Англию, терпящий неудачу в Испании, понимал, что с востока над ним грозно нависает Россия. Она постоянно нарушала континентальную блокаду и не выглядела надежным союзником. Тут-то Михаилу Сперанскому и припомнили симпатии французского императора. Сложилась хорошо понятная с точки зрения человеческой психологии ситуация: эпизод четырехлетней давности — то ли выдуманный, то ли реальный — представлялся доказательством того, что Сперанский якобы был сторонником Бонапарта и даже французским шпионом.

Война выглядела неизбежной, а без общего единодушия справиться с Наполеоном Александр I не мог. Ему пришлось принести «ритуальную жертву» и отправить Михаила Сперанского в ссылку.

Восторженное русское дворянство объединилось вокруг императора. Наполеон не покорил Россию. Пушкин позднее написал в десятой главе «Евгения Онегина»:

…Кто тут нам помог?

 Остервенение народа,

 Барклай, зима иль русский Бог?

В 1814 году генерал Михаил Орлов принял капитуляцию Парижа:

Мы очутилися в Париже,

А русский царь главой царей.

Однако никаких внутренних русских проблем это не решило. Крепостных не освободили, конституцию не приняли.

Как разумно считают многие историки и как предполагали многие офицеры, вернувшиеся из победоносного похода в Европу, именно после знакового триумфа победы над Наполеоном, когда доверие к государю и его престиж были практически безграничны, Александру и следовало бы заняться реформами. Однако в последние десятилетия своего царствования этот удивительный человек как-то более или менее остыл к России как таковой. Молодой Пушкин неслучайно называл его «кочующий деспот».

Александр I инициировал создание Священного союза — далекого прототипа современных международных организаций. Сначала в союз, кроме России, вошли только Австрия и Пруссия, однако позже к ним присоединились почти все страны континентальной Европы. Цели Священного союза заключались в том, чтобы не допустить революции ни в одном из входящих в нее государств: Россия вдруг оказалась в роли главного «жандарма Европы». Александр I ездил с одного международного конгресса на другой, словно политическая стабильность других государств стала его основной целью.

Россию он доверил бывшему военному министру, фактическому начальнику тыла русской армии генералу Алексею Аракчееву. Он стал, как когда-то Сперанский, вторым человеком в государстве. Аракчеев не имел боевого опыта, а кроме того, в целом был человеком необаятельным. Зато его лояльность вызывала полное и абсолютное доверие государя.

Аракчеевский план действий заключался в решении нескольких важных задач. Прежде всего, следовало избавиться от «гвардейского вольномыслия». Нужно было сделать так, чтобы привилегированные военные части не могли больше свергать и назначать государей. Следовало превратить их из субъекта в объект. Любимых командиров гвардейских полков, сражавшихся под Бородином и в «Битве народов» под Лейпцигом, участников французского похода, постепенно замещали послушными исполнительными кадрами.

Вооруженные силы России были слишком велики по численности и разорительны для казны в мирное время, но недостаточны для настоящей войны, когда приходилось набирать народное ополчение, как это и случилось в 1812 году. Аракчеев нашел как будто бы компромиссное решение. Он придумал специальный тип военных поселений, прославившихся как «аракчеевские казармы». Государственных крестьян насильно переводили в солдаты. Они продолжали обрабатывать поля и жить семейно, но часть времени занимались военной подготовкой. Это стало для них настоящей каторгой.

Нет сомнений, что ни Аракчеев, ни Александр I ничего плохого не хотели. Они считали, что поселенцы будут рады: им ведь еще и доплачивали за военную службу.

Наконец, в качестве третьего проекта Аракчеев вслед за Сперанским разработал план выкупа крепостных за государственный счет, но он снова так и остался планом.

Конечно, для гвардейского офицерства, для просвещенных дворян, для Александра Пушкина и его сверстников политика Александра в последние десять лет была отвратительна. Европейским народам Россия принесла относительную свободу. Так, после войны герцогство Варшавское стало Царством Польским — в составе Российской империи, но с конституцией. Сама же Россия продолжала оставаться страной самовластия и рабства.

«Золотой век»

Царствование Александра I принято считать золотым веком Санкт-Петербурга. Идеальный образ имперской столицы — «пушкинский» Петербург, город бурлящей светской жизни и роскошных зданий: Адмиралтейства, Биржи, Михайловского дворца, Главного штаба.

Здесь есть некоторое искажение. В действительности свои главные произведения Пушкин создал, когда императором был уже