Между жизнью и смертью. Заметки о творчестве Аббаса Киаростами - Наталья Валерьевна Казурова Страница 18

Режиссер постепенно вводит зрителя в суть дела, не торопясь знакомить с самозванцем. Подъехав к дому семьи Аханхах, журналист выходит и исчезает за высоким забором, через некоторое время удаляются и полицейские. Зрителям хочется войти в дом вместе с журналистом, но Киаростами оставляет их за порогом дома.

Таксист же остается в одиночестве, курит, любуется самолетом в голубом небе, выуживает из кучи сухих желтых листьев цветы и т. д. Движения таксиста, казалось бы не имеющие особого смысла, крайне важны, поскольку повышают напряжение. Наконец на экране в наручниках появляется Хоссейн Сабзиан.

То, что происходит в фильме дальше, сложно однозначно классифицировать как игровое или как документальное кино. За кадром звучит голос Аббаса Киаростами, он самостоятельно проводит расследование. Режиссер отправляется в тегеранскую тюрьму и беседует с задержавшими Сабзиана полицейскими и с самим самозванцем, затем разговаривает с пострадавшей семьей и договаривается с судьей о съемках. Репортажный стиль ленты, подразумевающий наблюдение за действительно произошедшими событиями и развернутые интервью с участниками описываемой в фильме ситуации, близок синема верите.

Все действующие лица — реальные участники происшествия; голос режиссера за кадром, а порой и его появление в кадре усиливают документальность происходящего на экране. Однако события «Крупного плана», разворачивающиеся по модели документального кино, постепенно все больше обрастают флешбэками, отсылающими к моменту знакомства Сабзиана с семьей, их встречам до ареста. Эти эпизоды из прошлого режиссер не мог снять в режиме реального времени, это гипотетическая реконструкция, персонажу еще не вынесен приговор: «Зритель смотрит вымышленный фильм („Крупный план“ Киаростами), основанный на правде (реально случившаяся история мошенничества, позаимствованная из журнала), которая базируется на фикции (Сабзиан выдает себя за Махмальбафа), соответствующей реальности (Махмальбаф — один из ведущих иранских режиссеров), но эта реальность одновременно отсылает к вымыслу (Махмальбаф придумывает сюжеты для кино), который в конце концов порождает факт (в своем творчестве Махмальбаф трансформирует реальность в вымысел)»[92].

Главным героем фильма, безусловно, является Хоссейн Сабзиан, мужчина лет тридцати пяти. Во время встречи с Киаростами в тюрьме он выглядит подавленным и растерянным человеком с крайне печальным лицом. На вопрос Киаростами, чем он может помочь, заключенный отвечает: «Вы можете снять фильм о моих страданиях?» Сабзиан признается в любви к кино и просит передать М. Махмальбафу, что фильм «Велосипедист» стал частью его жизни. Попав в тюрьму, Сабзиан получил возможность приблизиться к жизни своего кумира, поскольку Махмальбаф за борьбу против шахского режима был приговорен к тюремному заключению.

В эпизоде встречи режиссера с Сабзианом чрезвычайно важны крупные планы (по-видимому, снятые скрытой камерой). Показывая лицо самозванца крупным планом, Киаростами дает возможность зрителю идентифицировать себя с Сабзианом[93], приблизиться к главному герою, присмотреться к его мучениям и попытаться понять мотивы его поступка.

В ходе судебного заседания съемки ведутся двумя камерами: макрообъектив фокусирует внимание на лице Сабзиана, а широкоугольный фиксирует происходящее в зале суда. Крупными планами Киаростами стремится сказать, что все не так просто, как может показаться на первый взгляд. У дурных поступков могут быть сложные мотивы, которые не всегда лежат на поверхности. Чтобы разобраться в проблеме, к ней следует пристально присмотреться. Главному герою предоставляется прекрасная возможность объяснить свои действия, причину которых он видит в страстной одержимости кинематографом. В свою очередь Киаростами делает технические пояснения, описывает для Сабзиана и зрителей, как будут вестись съемки во время слушания дела.

«Заседание шло около часа, затем судья вышел из зала суда, а мы продолжали беседу с Сабзианом при закрытых дверях более девяти часов. Поэтому большую часть судебного заседания пришлось воссоздать. Поместив в конце эпизода несколько крупных планов судьи, мы создали у зрителя иллюзию, что он находился на месте на протяжении всей продолжительной речи заключенного. Это один из самых больших подлогов, который я когда-либо позволял себе в кино»[94], — вспоминает режиссер.

Кадры судебного заседания время от времени прерываются флешбэками, раскрывающими детали знакомства и общения Сабзиана с семьей Аханхах и последующего разоблачения ими обмана. Познакомившись с матерью семейства в автобусе, где Сабзиан читал сценарий к фильму М. Махмальбафа «Велосипедист», он смог в ходе непродолжительной беседы убедить ее, что он — Махмальбаф. Это была импровизация. В дальнейшем злоумышленник сделал вид, что собирается снимать фильм в доме Аханхах, что в итоге вызвало подозрения у семьи и привело к аресту и тюремному заключению главного героя, обвиненного в мошенничестве и подготовке ограбления.

Хоссейн Сабзиан не признал себя виновным и убеждал собравшихся в зале суда, что руководствовался исключительно любовью к кинематографу и восхищением картинами М. Махмальбафа, так как в них выражены его собственные страдания, особенно в «Браке благословенных» (1989). Находясь на скамье подсудимых, он сравнивал свои чувства с переживаниями увлеченного футболом главного героя фильма Киаростами «Путешественник»[95].

Раскаиваясь в том, что играл чужими чувствами, Сабзиан подчеркивает, что многому научился. «Тюрьма хороша для честных и плоха для нечестных. Она может научить хорошему, но злых сделает еще злее», — говорит заключенный.

Постепенно речь Сабзиана все сильнее напоминает исповедь, он говорит на камеру, которая снимает его все более крупным планом. «Когда я подавлен и разбит, я испытываю желание закричать на весь мир о том, как тоскует моя душа, о муках, которым я подвергаюсь, обо всей своей печали, но никто не хочет об этом слышать», — говорит Сабзиан. Здесь на помощь главному герою приходят фильмы, которые он может пересматривать много раз.

Чем ближе к зрителю лицо Сабзиана, тем больше хочется его спросить: не играет ли он новую роль? Красивые слова в защиту ранимости души звучат из уст подсудимого хорошо заученным монологом, который сложно квалифицировать как притворство или чистосердечное признание. «Не кажется ли вам, что лучше владеете актерским мастерством, чем режиссурой?» — задает Сабзиану вопрос судья. И тот соглашается, признает, что актерство ему действительно нравится больше, так как «исполнить роль режиссера — это уже само по себе выступление», а зрители фильма — это «и есть его аудитория». Однако в любом случае он отрицает фальшь в своих словах и утверждает, что «говорит сердцем»: «Искусство — это внутренний опыт, усовершенствованный актером и переданный публике». Признание Сабзианом своих ошибок привело к тому, что на суде семья Аханхах простила его. Суд закончился. Однако впереди Сабзиана ждет действительное испытание: при выходе на свободу у здания тюрьмы он встречается с настоящим М. Махмальбафом, и они вместе отправляются в дом к семье Аханхах.

Кадры из фильма «Крупный план». Автор сценария и режиссер Аббас Кьяростами, оператор Али Реза Зарриндаст