Вся история Петербурга. От потопа и варягов до Лахта-центра и гастробаров - Лев Яковлевич Лурье Страница 13

занимался строительством особняков и выполнял некоторые технические работы: следил за реализацией чужих проектов или сохранностью старых зданий. В период правления Петра II его среди прочего попросили обследовать состояние Успенского собора Московского Кремля. Ни одна из собственных построек Еропкина не сохранилась достаточно хорошо для того, чтобы дать возможность судить о его способностях или эстетических предпочтениях. Его главный талант раскрылся, когда двор вернулся в Петербург.

Анна Иоанновна не имела собственного взгляда на градостроительство или культуру, но стремилась не мешать процессам, которые шли в Петербурге непрерывно своим чередом со времен Петра. Она не гнала из столицы приглашенных царственным дядей ученых и творческих людей, даже если не видела большого толку в их деятельности. Вероятно, результатом этой же политики стало назначение в 1732 году петровского пенсионера Петра Еропкина главным архитектором Полицмейстерской канцелярии, тогда занимавшейся присмотром практически за всем гражданским строительством на Неве. Другой причиной удачи могло служить то обстоятельство, что через сестру Еропкин породнился с Артемием Волынским, заметным государственным деятелем того времени.

В те годы ни о каких планах преобразования столицы речи не шло. Архитектор занимался по большей части изучением города и приведением в порядок коммуникаций. Его самой большой и сложной работой тогда стало переустройство набережных Невы. Он так находчиво придумал конструкцию деревянных мостовых, что они просуществовали несколько десятков лет — до тех пор, пока Екатерина II не решила наконец-то заменить их на каменные.

В 1735 году Еропкин покинул должность, но уже в 1736 году случилось одно из тех несчастий, которые часто оказываются для архитекторов главным счастливым шансом, — Адмиралтейская сторона частично сгорела. Вся хаотичная застройка, существовавшая здесь почти с самого начала века, практически исчезла.

В 1737 году была организована Комиссия о Петербургском строении, основной задачей которой было обустройство столицы. Петр Еропкин стал в ней ответственным за планирование застройки всего Санкт-Петербурга.

Именем Еропкина часто называют развилку трех улиц, расходящихся лучами от Адмиралтейства в разные концы города: Невского и Вознесенского проспектов и Гороховой. На самом деле центр на левый берег начали переносить еще в 1720-е годы, когда стало очевидно, что никакой трепет перед грозным царем не способен заставить людей обживаться там, где им неудобно. Все, кто мог, селились с той стороны Невы, жизнь на которой не требовала постоянного передвижения по воде и к которой вели дороги из других русских городов, в том числе и из Москвы. Первые регулярные планы местности за Адмиралтейством успели появиться до смерти императора. Изначально лучей было пять: к трем известным дорогам примыкали еще две, проходящие по линиям нынешних Галерной и Миллионной улиц. Почти сразу от двух крайних улиц как части общей композиции отказались. Реализации всего плана помешала, с одной стороны, неразбериха во власти, а с другой — то обстоятельство, что уже слишком много домов было построено хаотично, так что приведение планировки в порядок потребовало бы немалых жертв. Нечаянный пожар, как это часто бывает, оказался не только несчастьем, но и поводом затеять масштабный проект усовершенствования городских улиц.

К тому моменту, как Петр Еропкин занялся этим, центральный из трех лучей — сегодняшняя Гороховая улица — был в лучшем случае узкой просекой. Кроме того, не существовало никакой внятной идеи относительно связи лучей друг с другом на их протяжении и о заполнении пространства между ними.

Композиция с тремя лучами, расходящимися от центра, — градостроительный прием эпохи барокко. Он впервые был использован в Риме в 1533 году. Однако в одном из старейших городов Европы три сравнительно широкие прямые улицы проходили сквозь существовавшую задолго до них средневековую застройку.

Петру Еропкину предстояло придумать что-то новое. Довольно неожиданно он воплотил в жизнь слишком абстрактную грезу Петра о сходстве Санкт-Петербурга с Амстердамом. Столица Нидерландов в XVII веке переживала период бурного роста. Из-за того, что зажиточных людей, стремящихся заниматься торговлей, становилось все больше, в старом городе образовался дефицит участков под застройку. Тогда был составлен перспективный план развития города. Он заключался в общих чертах в том, чтобы устроить несколько каналов, которые огибали бы центральную приморскую часть города ломаными линиями. Между ними образовывались бы трапециевидные в плане кварталы.

Вероятно, внимательно изучив карту Санкт-Петербурга, Петр Еропкин увидел, что Мойка, Глухая речка (нынешний канал Грибоедова) и Фонтанка образуют очень отдаленно похожую схему — они словно концентрическими полукружиями расходятся от центра столицы. Их разница с голландскими каналами заключалась в нескольких важных вещах. Во-первых, они имели естественное, а не искусственное происхождение. Во-вторых, они довольно извилисто и непредсказуемо петляли. В-третьих, их длина и расстояния между ними гораздо больше, чем между знаменитыми каналами Амстердама. Наконец — и это самое важное — каналы голландской столицы имели большой прагматический смысл. Владелец дома у канала получал возможность перевозить свои товары по воде, а это дорогого стоило.

Еропкин обратил внимание на то, на что и должен был обратить внимание человек, хорошо разбирающийся в устройстве городов. Существовавшей на тот момент Морской улицы и трех названных водных артерий было недостаточно для того, чтобы по городу было удобно передвигаться. Главный архитектор предложил обустроить Садовую улицу до нынешней площади Тургенева и продлить Литейный проспект нынешним Владимирским и Загородным. Таким образом, все части столицы на левом берегу оказались хорошо связаны между собой. На пересечении Садовой улицы и дороги на Москву Еропкин запланировал главную торговую площадь Петербурга — Сенную. Адмиралтейская сторона на долгое время приобрела законченные очертания.

Городовой остров, где находился центр Петербурга в первые годы его существования, был частично со стороны берега Невы превращен в некое подобие Москвы со спонтанно пролегающими улочками. В той же части, куда стихийная планировка не добралась, Еропкин проложил несколько параллельных друг другу улиц — нынешние Большую Пушкарскую (тогда Малая Офицерская), Большой и Малый проспекты (Большая Офицерская и Петровская улицы соответственно) — и устроил вокруг них регулярную систему кварталов.

Умение Петра Еропкина обобщать пошло еще дальше понимания, что город — это в первую очередь коммуникации, а не здания. Ведь, в конце концов, определяет все тот, кто занимается планированием и застройкой города. Еропкин сделал две попытки придать профессии архитектора больший социальный вес.

Он частично перевел на русский язык и снабдил комментарием один из главных профессиональных учебников — «Четыре книги об архитектуре», написанные итальянцем Андреа Палладио в XVI веке. Кроме того, он составил собственный трактат под названием «Должность архитектурной экспедиции»: там подробно описаны знания и навыки, которыми архитектору необходимо обладать, его обязанности и вместе с тем полномочия на разных должностях. Таким образом главный архитектор Петербурга попытался, как сейчас говорят, институционализировать профессию. В