Главная русская книга. О «Войне и мире» Л. Н. Толстого - Вячеслав Николаевич Курицын Страница 7

Это любопытное опоздание. Интерпретаторы норовят использовать похозяйственней этот повисший без дела аргумент. В спектакле и в английском фильме кокетство переставлено в середину разговора, вплетено в его ткань, что разумно: зачем инструменту работать вхолостую? В английском фильме эта сцена еще и дополнительно оптимизирована, карьерные вопросы просительницы объединены в один, а вторая просьба иная: Друбецкая говорит, что неплохо бы отщипнуть Борису и небольшой кусочек наследства умирающего Безухого-старшего. «Побирайтесь в другом месте», — отвечает князь в фильме, и Борис там присутствует при разговоре; заодно засветили и героя. Это все энергичные переделки, но книга развивается сложнее. Запомним этот аргумент-не-на-своем-месте.

В компании княгини Друбецкой возвращаемся к кружку виконта: снова нас ведет по гостиной один из персонажей. Об этом подробнее, как и обещано, при анализе 1–1-VI.

Пока — о скандале… пора уже быть настоящему скандалу.

Анна Павловна как раз распинается насчет Наполеона, виконт ей возражает — не в оценке злодея, а по поводу позиций государств и народов. Они ведут правильный светский разговор, транслируют, с аккуратными разночтениями, позицию общества. Веретена жужжат.

Князь Андрей и Пьер пытаются ввинтиться в разговор. Андрей — в основном с эффектными цитатами из Наполеона: тот умел иной раз красиво выразиться, «Бог дал мне корону» и все такое. Реплики Андрея более или менее игнорируются, поскольку он скорее абстрактно язвит, чем выражает определенную мысль.

Но это явно подзуживает Пьера. В первый раз он открыл рот — Анна Павловна не дала сказать, перебила. Во второй раз он, краснея, сумел ввернуть относительно нейтральную реплику, что, по слухам, дворянство присягает Бонапарту; виконт ответил ему сквозь зубы, что это неподтвержденная информация. Но с третьего раза Пьеру удалось-таки, да как:

— Казнь герцога Энгиенского, — сказал Пьер, — была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.

Такой реплики уже нельзя не заметить, Анна Павловна вскрикивает «Боже мой» по-французски, разные голоса говорят «Ah! Oh!», потом реагирует Лиза, реагирует даже Ипполит.

Пьер расшифровывает свою позицию: Наполеон молодец и потому, что победил революцию, и потому, что взял от нее хорошее, «и равенство граждан, и свободу слова и печати». Анна Павловна дважды пытается заставить Пьера перейти к другому столу, в «Русском вестнике» она даже пыталась обезоружить охальника вопросом «Вы русский?» (точнее: «Вы Русский?» — национальности по тогдашней орфографии писались с большой буквы), тщетно, виконт возражает уже всерьез, Пьер упорствует, князь Андрей улыбается, Анна Павловна, виконт, Лиза и Ипполит — каждый выстреливают репликой, подряд четыре, утихомиривая Пьера.

Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, как у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое — детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.

Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.

Мы помним, что подавляющее большинство присутствующих видит Пьера впервые, но придираться не станем. Конфликт останавливает добрая улыбка. Или то обстоятельство, что конфликт никому не нужен. Князь Андрей примирительно говорит, что имеет смысл различать Наполеона-человека и Наполеона-деятеля, что у него есть поступки как хорошие, так и дурные. Знакомое нам по предыдущим, менее ярким конфликтам утихомиривающее светское равновесие в конце эпизода. Андрей свет ненавидит, но искусством соответствующим владеет.

В фильмах князь Андрей не участвует ни в дискуссии, ни в финальном уравновешивании. Кинематографисты словно заранее принимают решение, кто тут главный герой — Пьер или Андрей Болконский. Выбирают Пьера. У Толстого же они в этой сцене выступают пусть и в разных ролях, но вместе.

Под занавес припасена страничка для Ипполита, который рассказывает историю о московской барыне, что по бедности нарядила каретным лакеем здоровенную девушку, которая потом потеряла шляпу, «и весь свет узнал». Сама история — пародия на конфликт, девушка внутри рассказа — пародия на лакея, факт рассказа дурацкой истории — пародия на светские навыки Ипполита (огонь-то уже погашен) и даже на его соперничество с князем Андреем, который своими репликами поставил точку в беседе.

б)

Структура разговора князя Василия с княгиней Друбецкой напоминает его же стычку с Анной Павловной. Там тоже начиналось с просьбы-требования: Анна Павловна интересовалась инсайдерской информацией. Там князь первенствовал в первой части разговора, то же и здесь: в его руках мощное оружие — отказ. На это у Друбецкой, как и у Анны Павловны в 1–1-I, находится аргумент эмоционального свойства с отсылкой к статусному лицу. Шерер ссылалась на августейшую особу, Друбецкая — на своего умершего отца, ставки ниже, но князь опять уступает, как уступал и в первой главе. Еще мигом позже, отказывая во второй просьбе, он выравнивает конструкцию, как она выравнивалась и в первом диалоге книги. Эти параллели подчеркиваются инверсией: в 1–1-I князь собирался просить за сына, в 1–1-IV за сына просят у него.

Совпадение, даже и по столь многим пунктам, может быть случайным. Однако начиная с этого момента мы будем постоянно натыкаться и на такие структурные рифмы, и на более откровенные отсылки к прозвучавшему выше, а часто и на прямые повторы. Естественно, что количество «рифм» будет расти с увеличением массива текста.

«Записки Цезаря» На середине. 1–1-V

а)

Герои покидают «салон». Пьер, выходя из гостиной, вместо своей схватил треугольную шляпу с генеральским плюмажем и долго теребит ее. Генерал отбирает шляпу. Анна Павловна зовет юношу заходить еще, выражая надежду, что «милый мсье Пьер» переменит свои мнения (в английском сериале она говорит на прощание князю Василию, чтобы тот больше не приводил чудовищного Пьера; радикальное решение кинематографистов поперек и духа света, и духа книги).

В передней собираются князь Андрей и Лиза, сначала кажется, что параллельно сборам Пьера, ан нет: Анна Павловна здесь, планирует с Лизой брачную комбинацию между Марьей и Анатолем. Или Анна Павловна раздвоилась, так бывает с хозяйками «салонов». Тут же два лакея, тут же Ипполит пытается угодить Лизе, отнимая у лакея шаль, набрасывая ее на Лизу и долго не отпуская. Андрей ждет, устало прикрыв глаза: автор не устает противопоставлять своего героя свету, в этой сцене просто выключает его зрение.

Далее Ипполит, путаясь в длинном рединготе, бежит подсаживать Лизу в карету. Впервые по ходу книжки мы на улице! В конце 1–1-IV звучал анекдот о карете и служанке, но там действовали заочные персонажи,