Литературно-критические очерки. Н. Глебов, А. Шмаков - Людмила Сергеевна Шепелева Страница 7

class="p1">Безликость портретных характеристик (а также и речевых; речь Андрея, Русакова, Словцова слабо индивидуализирована) приводит автора к схематизму. Этот недостаток романа Глебова, возможно, объясняется и склонностью автора к сатирической типизации, заострению, гротеску (в этом своеобразие Глебова как писателя) и более глубоким знанием купеческой среды, и, наконец, тем, что проблема создания положительного героя нашего времени — наиболее сложная в литературе (о чем свидетельствует опыт многих советских писателей). Так или иначе, но подлинной художественной правды в решении этой проблемы Глебов достиг лишь в отдельных эпизодах, где действуют Нина Дробышева и Виктор Словцов.

Уже с первой сцены Нина привлекает прямотой и независимостью суждений, резко обрывает разглагольствования пристава. Виктор Словцов характеризует ее как убежденную марксистку, не признающую компромиссов. Андрея поражает в Дробышевой страсть к работе, вера в народ, в его способность откликнуться на живую, прогрессивную мысль.

В облике Нины автор поэтизирует окрыленность, романтическую настроенность, высокий накал чувств, готовность совершить подвиг. Эти особенности ее натуры проявляются и тогда, когда она вдохновенно цитирует строки буревестника революции и когда покоряет Андрея Фирсова своей страстной верой в близкие перемены: «Скоро, скоро наступит весна. Так будем же ее вестниками». Верной себе остается Нина Дробышева и при исполнении своего долга. Ее и Виктора Словцова не сломили никакие пытки и мучения, они сумели сохранить душевную бодрость в кровавых застенках белогвардейцев, поддерживали друг друга и своих товарищей. Избитые до полусмерти, они были сильнее убийц.

Эпизоды в тюрьме и расстрел большевиков написаны на высоком дыхании. Героика незабываемых лет Октября, красота и бессмертие подвига большевиков во имя завтрашнего, во имя сегодняшнего дня — торжества коммунизма — запечатлена в них во всем величии.

Вот Нина подходит к тюремному окну и на минуту предается человеческой слабости.

В контрасте звучит тема солнечного мира и тюремной тьмы:

«Через решетку в камеру лилась теплая волна воздуха. Среди старого бурьяна пробивалась молодая зелень. Ласково светило майское солнце, заливая сверкающим теплом улицы, дома, широкую реку, затон и поля».

«Наверное, там, в Зауралье, цветут подснежники. Но не для меня пришла весна. Не согреть ей сердце. Нет…»[3]

И после этих грустных раздумий звучат страстные, так характерные для Нины, слова гнева и ненависти: «Будь вы прокляты, убийцы!»

Сцена сопротивления Нины и Виктора на допросе, раскрывающая великую силу ненависти к классовому врагу и преданности идеям коммунизма, — лучшая в романе. Ее хочется привести целиком.

«Нина тихо опустилась на колени перед Виктором, поправила его волосы и долго смотрела на измученное лицо.

— Трогательная идиллия, — прошипел Госпинас и крикнул свирепо: «Стать к дверям! Вы не в партийном комитете!»

Девушка бережно опустила голову Словцова на пол.

Лежавший сделал слабое движение рукой и открыл здоровый глаз.

— Начнем, господа, — обратился Госпинас к офицерам.

Те подошли ближе к столу.

— Я последний раз спрашиваю, Словцов, намерены вы изменить свои взгляды и идти добровольцем в армию? — слегка барабаня пальцами по столу, спросил Госпинас.

— Нет, — послышался ответ.

— Намерены вы сказать имена челябинских коммунистов?

— Нет.

— Так. А вы, Дробышева? Все еще упорствуете?

— Место типографии я не скажу, своих товарищей не выдам, — твердо произнесла Нина.

— Что же, придется к вам обоим применять один метод развязывания языка… Раздеть большевичку! — крикнул Госпинас офицерам. — Яхонтов, держать Словцова! Гирш, за работу!

Госпинас рванул Нину от Виктора, вцепился в ворот кофточки. Нина услышала треск ткани и, оттолкнувшись прикрыла руками грудь. Гирш взмахнул нагайкой.

— Словцов, имена коммунистов, и Дробышева будет на свободе!

Защищая лицо от ударов, девушка крикнула:

— Виктор!

Словцов бился в руках державших его офицеров. Казалось непонятным, откуда бралась сила у этого хрупкого на вид человека. Наконец, ему удалось вырваться, и он бросился на Гирша.

Началась свалка. Разъяренные контрразведчики били Виктора, чем попало. Госпинас спокойно курил, наблюдая происходящее.

— Дробышева, скажите адрес типографии, и Словцова мы оставим, — бросил он резко девушке.

— Нина! — в голосе Виктора послышалось приказание.

— Нина! — еще раз крикнул он и упал. Голос товарища придал девушке силы.

— Мерзавцы! Вы думаете побоями сломить наш дух, нашу веру в победу коммунизма, так знайте, — голос Нины зазвенел, как натянутая струна, — ваша гибель неизбежна!» (75).

К сожалению, такая яркая сцена, рисующая коммунистов в действии, единственная в романе.

Если сравнить три книги романа по мастерству исполнения, то следует признать, что они написаны неровно. В первой части («В предгорьях Урала») живописнее бытовые эпизоды, глубже раскрыта психология героев, автор подробно анализирует взаимоотношения людей, создает индивидуальные характеры. Особенно это относится к сюжетной линии, раскрывающей историю семьи Фирсовых. В остром конфликте противостоят в книге купечество и народ, причем этот конфликт раскрывается изнутри, путем сопоставления человеческих судеб, столкновений взглядов на жизнь, морали, мировоззрений. Своеобразие сюжета в том, что эти два мира не всегда сталкиваются непосредственно (как, например, объяснение Андрея Фирсова с отцом или избиение чеха Яна). Конфликт развивается как отношение героев к самой действительности: к отечеству (которое по-разному понимают Виктор Словцов, Русаков, Нина Дробышева, с одной стороны, и Фирсовы и Толстопятовы — с другой), к долгу, к труду.

Во второй книге «В степях Зауралья» и, особенно, в третьей «Дороги сходятся вновь» на первый план выдвигается само событие и зачастую это приводит к схематизму характеров (об этом уже шла речь в связи с образом Андрея Фирсова). Экспозиция романа «В степях Зауралья» сразу вводит нас в обстановку острой борьбы, причем повествование основано на исторических документах, наряду с вымышленными действуют и подлинные лица. Первая глава начинается с воспоминаний полковника царской армии Войцеховского о встречах с Локкартом, Гайдой и Нулансом, о директивах Антанты, о планах захвата Челябинска. Кончается глава картиной, рисующей высадку чехословацких солдат на станции Челябинск в мае 1918 года и первые их выстрелы, возвестившие о начале боев. Во второй главе рассказывается о вооруженной борьбе челябинских рабочих во главе с Васенко и Колющенко и об уходе большевиков в подполье. Эти первые эпизоды определяют дальнейшее развитие действия, показ борьбы народа за Советскую власть в Челябинске и Зауралье. Действие развивается стремительно. Некоторые сближения судеб героев кажутся произвольными и случайными (например, встреча разведчика Андрея Фирсова со своей сестрой Агнией Тегерсен на балу в Омске). Но это лишь на первый взгляд; подобные встречи жизненно мотивированы: война разбросала людей во все концы страны, сдвинула с родных мест, пути их могли совпасть.

«В степях Зауралья» на первый план в сюжете выдвигаются образы коммунистов,