Журнал «Если» - «Если» 2010 № 08 Страница 57

— Но что же делать? — спросил Чесни.

— Давненько я не сталкивался ни с чем подобным, но прежде всего следует усадить обе стороны за стол переговоров. Пусть хорошенько поторгуются.

IV

— Ни за что, — заявил Сатана.

— Придется, — возразила красная змея, высунувшись изо рта миниатюрной девушки. — Мы отдали работе все, что могли. Руководству придется предоставить нам некоторые льготы.

— Я не «руковожу» Адом, — поправил Люцифер. — Я ЦАРСТВУЮ в нем.

Змеиный Язык сложила ручки на переднике. Сатана уставился в потолок, словно находил его куда более интересным, чем сидевший напротив взбешенный демон.

— Прекрасно, — вмешался преподобный Билли Ли Хардейкр. — Для первой встречи довольно. Я хотел бы отложить переговоры, пока не изучу все возможности найти общую почву. Потом мы соберемся снова. Скажем, часа через два?

— Ты, должно быть, шутишь, — бросила президент АБЗДДИ.

— Бессмысленно, — вторил Дьявол.

— Вам следует доверять мне, — спорил Хардейкр.

— С чего это вдруг? — удивился Дьявол.

Проповедник поднялся и приказал принести бумаги, которые разложил перед собой на столе.

— Я знаю то, что не известно вам.

Чесни и его мать подслушивали в соседней комнате: проповедник оставил дверь слегка приоткрытой. Увидев входившего Хардейкра, Чесни сказал:

— Похоже, все идет наперекосяк.

— Начало всегда такое, — успокоил Хардейкр, — иначе они не нуждались бы в посреднике.

Сам он оделся, как подобает случаю: сшитые на заказ костюм и ковбойские сапоги, серебристый парик.

— Что вы имели в виду, когда заявили, будто знаете нечто, не известное им? — не выдержала Летиша.

— А, вот вы о чем!

Хардейкр положил на консоль толстую пачку бумаг.

Это требует кое-каких объяснений. И сначала мне нужно поговорить кое с кем. Чесни, вы сказали, что ваш ангел-хранитель намеревался попросить совета у вышестоящих лиц?

— Да, но с тех пор я ничего о нем не слышал. У меня такое впечатление, что он не хочет со мной общаться.

Проповедник кивнул.

— Я тоже так считаю. И могу решить проблему, но тебе придется меня поддержать. — Он снова помедлил. — Иначе, все застопорится. И Он никогда не узнает, чем все кончится.

До них донесся трогательно мелодичный перезвон, и в комнате появился высокий мужчина с благородным лицом, волосами легкими и светлыми, как кукурузные рыльца, и в невероятно белом костюме.

— Что ты имеешь в виду?

У Хардейкра мгновенно возник встречный вопрос:

— Престол или Господство?

— Престол. Итак, что ты имеешь в виду?

— А то, — пояснил Хардейкр, — что Он сам загнал Себя в угол. Когда такое случается, персонажам приходится спасать роман.

Чесни подумал, что, возможно, впервые за целую вечность идеально гладкий лоб ангела чуть сморщился.

— Прошу прощения?

— Я все объясню, — пообещал Хардейкр. — За ужином.

— Буду рад, — добавил он, раздавая сандвичи с копченой колбасой и стаканы с водой, — когда все это утрясется. Мне явно не хватает чревоугодия.

Ангел не попробовал колбасы, но присоединился к смертным в столовой.

— Ты хотел объяснить, — напомнил он.

Хардейкр без всякого удовольствия прожевал сандвич.

— Все произошло в то время, когда я писал седьмой роман. На полпути я застрял. Начиная писать, я знал, как развивается сюжет, но персонажи зажили собственной жизнью. Каждый шел своей дорогой. Я окончательно измучился, пытаясь заставить их делать то, что полагалось по сюжету.

— Такое бывает довольно часто, — кивнул ангел. — Сколько раз авторы обнаруживали, что герои отказываются им повиноваться!

— Совершенно верно. Мудрый писатель наблюдает за своими персонажами, предоставляя им вести сюжетную линию. Вот и я позволил им решать, как поступить, и вместе мы создали совершенно иную книгу, чем было задумано с самого начала. Этот случай заставил меня осознать, что роман создается не писателями, а героями. Автор же всего лишь записывает с их слов.

— Мудро, — одобрил ангел, — но что это имеет общего с нашей ситуацией?

— По опыту я знаю, что учиться можно, не только читая книги. Иногда учишься, сочиняя эти самые книги. Именно тогда на меня снизошло откровение, заставившее бросить закон и литературу и уйти в семинарию.

Чесни глотал куски почти безвкусного сандвича и слушал речь проповедника. Чем дольше он наблюдал, как Хардейкр берет контроль над ситуацией, тем меньше оставалось в нем уверенности, что он — центральная фигура во всей истории. Возможно, следовало признать, что он навсегда останется запасным игроком. И не ему решать — позволить более решительным людям расталкивать друг друга локтями или, наоборот, объединяться.

Да, он случайно вызвал демона, но теперь, похоже, не сумеет завершить начатое. Наблюдая, как умело общается Хардейкр с высоким представителем небесной иерархии, Чесни с легкой завистью думал: «Хардейкр — вот это герой! Я просто игрок, который катит мяч по полю, чтобы преподобный Билли Ли мог забить гол».

Он взглянул на мать, не отрывавшую глаз от проповедника, хотя в комнате находился настоящий ангел. Будет ли когда-нибудь женщина смотреть и на него с таким же интересом?

— Но ты так и не получил докторской степени в теологии, не так ли? — спросил ангел. Чесни заметил, как удивилась мать.

— Нет, — признался Хардейкр, — мою диссертацию отвергли. — Он немного помедлил для пущего эффекта: — Но бьюсь об заклад, теперь она прошла бы на ура.

Ангел, кажется, был окончательно сбит с толку. Но Хардейкр уже обратился к Чесни:

— Вы — актуарий. Вычисляете, насколько возможно то или иное событие в тех или иных слоях населения?

— Да.

— И эта работа убедила вас в несправедливости жизни?

— Да.

— Потому что тот парень наверху иногда подтасовывает карты?

— О чем вы? — насторожился Чесни.

— Возьмите Адама и Еву. Он посылает невинную парочку в сад, где силы зла уже замышляют уничтожить их. Предупредил ли Он их о змее?

Чесни покачал головой.

— Или вспомнить Каина и Авеля. Каин — фермер. Авель — пастух. Каину приходится трудиться с утра до вечера: пахать, сажать, сеять, полоть и выращивать урожай. Авель же всего-навсего бредет за стадом овец. Но когда они принесли Ему в жертву лучшее, что имели, Он благословил подношение Авеля и отверг дары Каина.

— Но когда Каин убил Авеля, Господь не наказал его, — напомнил Чесни. — И даже отметил каиновой печатью и тем самым предупредил людей, чтобы оставили его в покое.

— Что заставляет поинтересоваться: разве Господь не считал братоубийство наказуемым преступлением? На вопрос «Разве я сторож брату моему?» — Каин ответа не получает. Прямой, относящийся к области этики вопрос, который, очевидно, ставит Господа в тупик.

Ангел открыл рот, явно собираясь что-то ответить, но Хардейкра уже несло:

— А бедный старый Иов? Его жизнь идет под откос. Потому что Бог и Сатана заключили пари. Жены и дети убиты, добро уничтожено, он весь покрыт язвами, а когда начинает роптать, Господь велит ему не наглеть.

— Все было не совсем так, — возразил ангел. Но Хардейкр небрежно отмахнулся.

— Есть и кое-что иное. Две различные версии сотворения мира в Книге Бытия. Возьмите хотя бы Ноя и Всемирный Потоп! Господу не нравится образ жизни Его созданий, поэтому Он стирает их с лица земли и начинает все сначала. Кто так поступает? — Не ожидая ответа, Хардейкр пояснил: — Писатели.

— И куда все это ведет? — осведомился ангел.

Но Хардейкр повелительно поднял руку.

— Еще одно, самое важное доказательство: книги, всегда книги!

— Книги? — переспросил Чесни.

— Он неизменно требует, чтобы мы писали книги. Тора, Священное Писание, Коран, Ригведа, Книга мормонов и так далее, и тому подобное. Даже в те времена, когда почти все были неграмотны, Он вдохновлял людей на сочинение книг.

— Хотел, чтобы вы запомнили всё самое главное, — подсказал ангел.

— Я так не думаю, — покачал головой Хардейкр.

— Сомневаетесь?

— Разумеется. Нам полагается сомневаться. — Он снова обратился к Чесни: — Если Он пожелал, чтобы мы читали книги, почему Сам не написал такую, которая дарилась бы каждому при рождении? Или просто не вложил бы информацию в наши головы… — Он взглянул на представителя Престола. — Точно так же, как сделал с вами. К чему эти различные версии, эти противоречия, тем более что все написано нами же!

— Полагаю, у вас есть ответ? — поинтересовался ангел.

— Есть, — кивнул проповедник. — Но когда я защищал докторскую диссертацию, со всех сторон неслись негодующие крики. — Он вновь обратился к Чесни: — Однако совокупность различных книг — это коллективный ключ к разгадке… то, что критики именуют повторяющимся мотивом.