Борис Стругацкий - Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 2 Страница 30

Ж заходит в ванную с опаской, оставляя дверь приоткрытой.

М тоже не отличается особой храбростью: моется, а сам косит карим глазом в мою сторону.

Они ведут себя, словно дети. Но страх объединил их усилия, и сегодня ночью, вместо того чтобы выбивать из дивана пыль, любовники строили план по моей ликвидации.

В отместку я развернула в вазе все конфеты, а фантики замела в ботинки М. Затем высыпала из банок кофе, песок и муку и на кухонном полу воспроизвела аннотацию польского шампуня для окрашенных волос в зеркальном отражении.

Ночевала на кухне, лёжа на холодильнике и слушая его монотонную, равнодушную мантру.

Утром, когда заспанная Ж увидела мои художества, с ней случилась истерика.

М бил её по щекам, поил кефиром и валерьянкой, а потом побежал за веником. Только Веника в нашем доме больше нет!

И тогда они, наконец, вспомнили, что есть я, в панике переглянулись, — мысль об истинной хозяйке дома пришла в их головы одновременно.

Моя голубая ручка легонько пихнула под оранжевый бочок забытый на тарелке, одинокий апельсин. Он спрыгнул с холодильника и весело покатился им под ноги.

Моё присутствие на кухне было рассекречено… и проигнорировано?..

Как дети в песочнице пекут куличики, так и мои «хозяева» ползали по полу, сгребая кофейно-сахарную смесь, пригоршнями ссыпая её в мусорное ведро, боясь посмотреть друг другу в глаза, а я, с видом победительницы равнодушно взирала сверху.

А когда мои щетинки устали наблюдать за их мышиной, бестолковой вознёй, спрыгнула на пол и показала неумехам мастер-класс, — щик-щик-щик! — и пол стал стерильно-чистым.

То не лягушонка в коробчонке скачет, то ни чучуля вылез из трубы погулять — то М и Ж, мчатся с пеной у рта строить баррикады.

Глупые, несуразные люди, живущие без идеи и без цели. Моё вам презрение! Не могу взять в толк, в чём их предназначение?.. Пожалуй, буду ими питаться… Должна же от них быть хоть какая-то польза!

Они не выходят из комнаты третий день.

Мне скучно. Я уже обследовала все закрома Хозяюшки: банки, коробки, шкафы и полки. Навела чистоту во всех углах — что дальше?

Очень хочется подкрепиться чем-то существенным.

Их состояние внушает опасение: М и Ж орут друг на друга, постоянно шепчутся с кем-то по телефону, сочиняя небылицы: дескать, щётка подросла и хочет их убить… Что им отвечают — не знаю, но, видимо, что-то нелицеприятное, потому как М выражает своё несогласие нецензурными воплями и грозит собеседнику вычеркнуть его из списка друзей.

Ха-ха-ха!..

Я скребусь к ним, а они затаились, я стучу в косяк изо всех сил, а они визжат… Скучно. Соседство с ними раздражает. Опасаюсь, не сожрали бы они моих зелёных ежей. И даже страшно представить, какую грязь они там развели. О, бедный, бедный Перс! Ну, ничего, придёт время, и я спасу твой ворс от этих ходячих, пыльных мешков!

Шики-ши, ши, ши, шики, ши… — звучи, моя песня, в ночи. Настроение отличное! Ручка — из голубой стала синей. Щетинки подросли почти в два раза. Да и работаю я, как ни странно, намного больше. А всё оттого, что появилась цель!

М и Ж уже почти неделю не выходят из комнаты — впали в спячку?

Я читала, некоторые виды животных переносят так голод и холод.

Делаю вывод — мои «пресмыкающиеся» тоже рассчитывают проснуться, а меня нет — то был кошмар, навеянный метелью.

Пока их не трогаю.

Некогда.

У меня новый проект.

Вот, решила начать работу по расширению квартиры на восток.

Задача ясна — убрать одну из стен.

Её-то и тру, не жалея щетинок, с утра и до ночи, с ночи до утра… Щик! Щик! Щи-и-и-к!..

Интересно, есть ли там, за стеной, новый веник?

Сегодня произошло знаменательное событие. Среди бела дня кто-то отпер входную дверь. Это был друг М, главный по летающим тарелкам, уфолог, кажется.

Я вскарабкалась на коробку звонка в коридоре и затаилась.

Как оказался у Лысого чужой ключ? Одно из двух — либо он домушник и шёл меня грабить, либо М сбросил ему ключ с балкона.

Полудурки, наконец, разобрали баррикады и прервали добровольное заточение.

На них страшно смотреть.

Из путаных речей я поняла, что заготовкам на зиму, хранящимся в шкафу на лоджии, пришёл конец. Пили они талый снег, собранный на балконе. Уроды!

А «…если…, - как поётся в песне, — …завтра война, если завтра в поход»? В окопах будут отсиживаться? Трусы! Трусы! Трусы!!! Щик! Щик! Щик!!! От возмущения я, кажется, стёрла телефонный провод.

Лысый принёс продукты.

М и Ж отправились в душ, а гость врубил шансон, подвязал бабий фартук, вооружился ножом, и понеслось: радостно пыхтела газовая плита, то и дело выпуская из закопчённых конфорок огненных драконов, звенела посуда, летели мимо мусорного ведра очистки и шелуха…

И был пир на весь мир — с песнями, плясками, мордобоем, битьём посуды. Приходили и уходили какие-то люди. Мой храм чистоты был порушен за один вечер.

Чтобы не видеть и не слышать, я, закрыв плотнее дверь, заползла под ванну, предварительно вывернув лампочку из плафона. Я устала. Щетинки поникли. Ручка стала горячей. Видимо, я заболеваю. Не иначе, Лысый принёс в дом инфекцию.

Ночью, когда оргия закончилась, я вылезла из укрытия и поползла на кухню, испить водицы. С трудом вскарабкалась в раковину, а она оказалась забита грязной посудой.

Жажда мучила. Спрыгнув на пол, где сгрудились вокруг мусорного ведра бутылки всех калибров, сунулась щетинками в горлышко каждой — пусто! Уроды не оставили мне ни глоточка. Щики-и-и-и-!!! Ну и ладно. Это у кошек девять жизней, а у щёток жизней столько, сколько щетинок на мускулистом теле.

Ползу в маленькую комнату.

Лысый валяется на полу, в обнимку с какой-то девицей.

Щики-щик, с кого начать — с разносчика инфекций, пузатого уфолога или с его подружки, длинноногой худосочной красотки? Думаю, всё же с виновника содома, Лысого.

Цепляясь щетинками, лезу по мятым брючинам, по рукаву рубашки, к выпирающему кадыку, пристраиваюсь за ухом и одной из щетинок делаю осторожный прокол.

Лысый вздрагивает и поворачивается на другой бок. Ну вот, все мои старания насмарку.

Начинаю всё сначала. Срезаю щетинками пуговицы с рубашки — одну, вторую, третью… Поднимаюсь по волосатой груди, всё выше и выше…

Лысый недовольно что-то бурчит, хватает меня за ручку и швыряет в другой конец комнаты.

Я больно стукаюсь о стекло книжного шкафа и с грохотом приземляюсь на пол.

Лысый мычит.

Девица стонет.

Я в бешенстве. Ах, ты так?! Ну что же, не хочешь по-хорошему — буду пить тебя без анестезии. Шики-щик! Кто к нам придёт незваный, в час мочалки… О май лайф! Что за вкус! Первая группа! Резус минус!

Лысый, выпучив глаза, дёргается в конвульсиях. Но мои силы с каждой секундой удесятеряются. Я захлёбываюсь от жадности, не в силах насытиться. Жизнь прекрасна, когда рядом донор!

Внутри моей ручки что-то булькает и перекатывается, это, потрескивая, растут щетинки.

Я изменила цвет. Ручка стала нежно-розовой, как пасхальное яйцо, а щетинки бордово-коричневыми.

Не в силах пошевелиться, я засыпаю, на месте недавнего пира, прислонившись горячей ручкой к ледяному плечу вздрагивающей во сне худосочной девицы.

Её спутанная грива по цвету напоминает мои щетинки. Стоит, пожалуй, причесать шишигу, вот только отдохну немножко…

С этими мыслями я засыпаю, и снится мне сияющий белый кафель с торчащими из него растрёпанными вениками.

Едва забрезжил рассвет, я вскочила и со свежими силами принялась наводить порядок: шик-щик, шик-щик — и посуда сияет; щики-щик-щик-щик — и следы надоедливых гостей заметены.

Вот только что делать с Лысым — непонятно. Спрячу-ка я его на время под ванну.

Щики-щи-щи-щи, щики-щи-и-и… Тяжелый, гад, хоть и пустой.

А красавица всё спит. Тушь размазана по лицу, на голове колтун… И дружка из-под бока утащили, а ей хоть бы что!

Щетинки так и чешутся подправить её макияж. Ши-ши-ши, какой простор для творчества!

Ох уж эти нимфетки! На любом флаконе изломы ваших агрессивных профилей!

Почему бы не изобразить чистюлю и аккуратницу Щётку с голубой ручкой, у которой всегда всё шики-щик?! Нет, вам подавай худосочные тела выросших из детских колготок безмозглых дурочек! Ши-ши-ши!..

Итак, начну с волос.

Тише! Что ты орёшь, как оглашенная?! Куда?! Постой, говорю! На балконе полно снега, простудишься, накинь хотя бы куртку!

Пыхтя и переваливаясь, ползу за беглянкой к балконной двери.

На крики гостьи выскочили из своей комнаты М и Ж.

Эко меня распёрло! Пытаюсь просунуть пузатое тело в разорванную на форточке сетку.