Главная русская книга. О «Войне и мире» Л. Н. Толстого - Вячеслав Николаевич Курицын Страница 16

предъявлен обратный ход других качелей: читателю показывали бар, живущих на широкую ногу, и вот Ростова признается, что состояние их скоро иссякнет. Она даже обнаруживает зависть к вовсе бедной Друбецкой, которая скачет в повозке одна в Москву, в Петербург, ко всем министрам и умеет обойтись с любой знатью, поскольку — Ростова этого не говорит, но мы понимаем — она и сама знать. Друбецкая сначала соглашается, что завидовать есть чему, рассказывает о своей наступательной тактике в общении с сильными мира сего: едет, если надо, второй, третий, четвертый раз. Объясняет, как пропихнула Бориса в гвардию, повторяя с более лестной для себя точки зрения знакомую нам сцену разговора с князем Василием. Но сообразив, надо полагать, что излишне возвышаться в ее положении не стоит, резко гнет рычаг вниз, начинает жаловаться на нищету, на невозможность обмундировать Бориса (в кармане 25 рублей, а надо сразу 500) и говорит, что едет сейчас к больному князю Безухову, который крестил Бориса и, может быть, как-то поможет. Хотя «эти богачи и вельможи такие эгоисты».

Это тонкий ход: формально упрек адресован Безухову, но это и атака на графиню Ростову, позиция которой как бы встряхнута и обновлена: ведь она хоть и разоряющаяся, но богачка. И в последней строке главы граф Ростов напоминает об этом, сообщая, что обед нынче будет — какого не бывало и у графа Орлова. Статус Ростовых, приниженный в начале беседы графиней, намеками Друбецкой поднят на высокий уровень, а стараниями графа и резко возвышен.

б)

Когда в разговор попадает князь Василий Курагин, Ростова-старшая с улыбкой вспоминает: «Il me faisait la cour» — он мне делал куры, заигрывал со мной. Разумеется, это может ничего особенного не значить… был в прошлом некий вежливый светский флирт. Эта реплика, однако, возвращает нас в 1–1-VII, где графиня отмечала, что не видывала мужчины красивее старого Безухова. В момент произнесения та реплика значила еще меньше, чем ничего, прозвучала при муже (сертификат невинности реплики), да и была посвящена старику… никак не усмотреть в ней эротической составляющей. Однако теперь, когда мелькнули куры, не выстраивается ли — оглядывается внимательный читатель — цепочка «Ростова-старшая и мужчины»… или показалось.

Статуи в нишах и семейный механизм Друбецких. 1–1-XII

а)

Мы прочли уже почти пятую часть первого тома, но практически не были на улице. Формально — были. В 1–1-V гости садились в карету у крыльца дома Шерер, но мы ничего не видели, только слушали разговоры. Вторая попытка — в 1–1-VI — могла быть успешнее: Пьер ехал по пустым ночным улицам, было видно далеко… Что видно, неизвестно, но она появилась, по крайней мере, чреватая заполненностью пустота. В 1–1-VII гости съезжаются — третья попытка — к Ростовым, и упомянут их «всем известный» дом, подчеркнуто, что он «большой»: с натяжкой можно уже считать за вид. Пейзаж медленно, но нарастает. И вот в начале 1–1-XII новый подход: появляется «устланная соломой улица». В «Русском вестнике» в том же предложении раскидывался еще «широкий усыпанный красным песком двор известного, с колоннами, дома графа», это было бы слишком щедро, потому вычеркнуто, но и «устланная соломой улица» — много больше, чем нам показывали на пленэре раньше.

б)

Основное содержание главы — наступление Анны Михайловны, ее попытки добиться встречи с больным Безуховым-старшим. Ей приходится преодолевать множество препятствий, что в начале главы предсказано на довольно-таки величественный манер: мать и сын «вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах».

Первое препятствие — холодный, едва не враждебный настрой сына, который не верит (или якобы не верит, о чем позже), что из попытки выйдет что-то, кроме унижения. Второе — нежелание швейцара пустить в дом даму в стареньком салопе, и тут же третье — его источником снова становится Борис, который говорит, что в таком случае можно и уехать. В дом пробиться удалось, из спальни графа, продолжая тему перемещения между многочисленными помещениями, выходит князь Василий, а с ним целый букет препятствий. Князь Василий ведет себя с Друбецкой еще более важно, чем в доме Шерер, явно намерен никуда Анну Михайловну не пустить, поскольку боится «найти в ней соперницу по завещанию графа Безухова». Тут же входит и выходит одна из княжон — племянниц графа, тоже исполняющая фигуру препятствия: сообщает, что от Анны Михайловны шум, не удостаивая ее при этом личного обращения.

Но Анну Михайловну, как мы уже знаем, смутить сложно, она забалтывает князя высокими рассуждениями о последнем долге, взвинчивает риторику, так что князь, как и в 1–1-IV, понимает, что проще уступить Друбецкой, чем идти с ней на открытый конфликт. И вот Анна Михайловна уже располагается по-хозяйски в кресле. Князь не в духе — слегка скрашивая его настроение, Друбецкая говорит, что Пьер приглашен на обед к Ростовым. Князь Василий рад, что Пьера увезут, ведь именно он должен казаться самым опасным соперником в борьбе за наследство. Неудача князя в борьбе с Друбецкой отчасти компенсирована.

В стычке Друбецкой и Курагина важную роль играет присутствие Бориса. Князь Василий видит юношу — которому он, напомню, за кадром помог — впервые, присутствие его (Борис, некстати для Василия, крестник Безухова-старшего) должно дополнительно раздражать князя Василия, но Борис ведет себя так спокойно и почтительно, что это сбивает князя, ему трудно проявлять враждебность, он почувствовал в Борисе человека своей породы. К тому же Анна Михайловна удачно вкручивает: «Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной». Князь Василий считает Ростова глупой и смешной особой, называет его медведем (в рифму к тому, как называл медведем Пьера), раздражение уходит в сторону, Анна Михайловна позволяет себе возразить, что Ростов — добрый человек, улыбаясь при этом так, будто знает, «что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика» (о Ростове при этом говорят по-французски, то есть как бы «по-петербургски»). Большая игра за доступ к телу разбивается на мелкие стычки, внутри которых есть место и для согласия, что и нужно Анне Михайловне.

При этом замечательно, что Борис, сомневавшийся в успехе, когда беседовал с матерью, теперь, в решающей ситуации, ведет себя так, что приближает успех. Своей природной, не по средствам, сдержанностью он образует с матерью контрастную пару, и князь Василий, находящийся в стрессовой ситуации, несколько путается и теряет силы противостоять. Анна Михайловна раздражает своей настырностью, но ее сын, которого, видно, это тоже раздражает, держится с достоинством, заставляя собеседника, в данном случае Курагина, тоже держаться с достоинством. Д. И. Писарев в статье «Старое барство» подробно анализировал работу этого слаженного агрегата Друбецких, полагая, впрочем, что автором концепции остроумного разделения ролей является Борис, а мать