Энтони Кидис - Паутина из шрамов Страница 86

На следующий день мы сели в нашу лодку и уплыли. Через несколько часов мы остановились, чтобы осмотреть настоящий многокомнатный дом аборигенов, который представлял собой лесную версию квартирного комплекса, но здесь люди жили коммуной и имели общую прихожую. Затем мы продолжили углубляться в джунгли. Чем выше по реке мы двигались, тем быстрее становилось течение, на пути встречалось всё меньше и меньше деревень, проходимость в целом ухудшилась. Затем начал лить дождь. Периодически пересаживаясь на лодки меньших размеров, мы добрались до Тонг Джэнг Локам, последней деревни, после которой ландшафт уже становился более холмистым, и слишком рискованным было продолжать передвигаться на лодке. Это был безмятежный оазис перед лабиринтом джунглей, в котором не было ни реки, ни тропинки, которым можно было бы следовать, просто смесь из гор, лесов и ручьёв.

Здесь мы и наняли наших гидов Пунанов, их племя считалось настоящими мастерами джунглей. Пунаны, жившие в этой местности, вероятно, могли пересечь горы за каких-то пять дней. Но никто не мог сказать, сколько это займёт, когда за ними будут плестись четыре медленных белых парня. Я не мог полностью довериться нашим гидам, потому что один был семидесятилетним старцем из местной деревни, а другие едва ли были тинейджерами. Я не знал, дали ли нам достойных гидов, или просто первых попавшихся парней из города.

Мы пару дней прекрасно отдохнули в деревне, а затем отправились дальше пешком. Нас окружали дикие пейзажи, подобные которым я никогда ранее не встречал. Духота, жара, влажность, шум, всё это вызывала доисторические ощущения. Особенно когда мы заметили огромных рогатых птиц, парящих у нас над головами. Это была другая реальность. Мы шли целый день, и, в конце концов, обнаружили, что все тропинки, куда-либо ведущие, исчезли. Вокруг была просто влажная и грязная почва.

Начало смеркаться, и нужно было найти сухое и возвышенное место, чтобы укрыться от проливных дождей. Мы наткнулись на какую-то старую ветхую лачугу, и вместо того, чтобы строить навес из огромных листьев, остались там. Место не выглядело приветливым, всё помещение было покрыто паутиной и кишело насекомыми, но мы всё-таки улеглись там как сардины в банке, завернувшись в спальные мешки, и попытались уснуть. Я уже начинал засыпать, слегка ощущая пауков, свисавших сверху на меня, как вдруг весь мой череп начал вибрировать. Как будто дятел стучал мне по голове. Я ужасно испугался, подумав, что меня укусило что-то ядовитое, и токсичный яд разрушит мою нервную систему. Я вскочил и позвал Хэнка на помощь.

Ужасный вибрирующий шум в голове всё усиливался, и я не мог больше терпеть ни минуты этой агонии, поэтому попросил Хэнка взять фонарь и заглянуть мне в ухо.

— Нет, я ничего там не вижу. Всё вроде… А-а-а-а-а!!! — закричал он и выронил фонарь.

Я ощутил сильнейшее чувство облегчения, и моя голова прекратила вибрировать. — О Боже, — сказал Хэнк, — какое-то маленькое животное выскочило из твоей головы, чувак.

Оказалось, что таракан каким-то образом пробрался в моё ухо и застрял там. Свет фонаря помог ему оттуда вылезти. Я был рад избавиться от таракана, но затем начал беспокоиться, что монстр отложил в моей голове яйца, и мой мозг станет обедом для семьи насекомых. Но спустя некоторое время, эта навязчивая идея престала меня мучить, возможно, оттого, что я был слишком занять борьбой с пиявками, которые начали присасываться к моему телу. Джунгли были такими плотными и душными, что мы постоянно искали реки, которые были нам всего по колено или по пояс глубиной. Пока мы были в воде, эти пиявки подбирались и прицеплялись к коже. Они сосали кровь и становились огромными, и каждый день нам приходить отдирать их от себя, опаляя зажигалкой мальборо. После них оставались зияющие открытые раны, через которые можно было подхватить инфекцию. Если пиявки не присасывались в воде, то висели на деревьях, ожидая, когда мы пройдём под ними. Они атаковали со всех углов.

Спустя пять дней нашего похода, у нас возникла первая большая проблема. Наши гиды поняли, что мы совсем заблудились, и стали применять какие-то знахарские средства, чтобы принять дальнейшее решение. Еда заканчивалась, мне начало казаться, что гиды смотрят на нас с мыслью: «Давайте угробим их здесь, убьём или просто съедим». Но наш старец развеял мои волнения, и мы все вместе начали искать пути выхода из ситуации.

Затем я почувствовал недомогание. Меня сильно тошнило, началась диарея и рвота. Но, несмотря на это, я должен был каждый день проходить десятки миль по горам и утёсам, с тяжёлым рюкзаком за спиной. Ночь я не мог сомкнуть глаз, у меня одновременно начинались приступы диареи и рвоты. От обезвоживания, недостатка еды и сна, начались галлюцинации, но я сконцентрировался на выживании и направлял своё тело вперёд.

Мы разделились, посылая группы на горные вершины, чтобы выяснить, где начиналась могущественная река Махакам. Как только мы найдём её, сможем выбраться. В один из дней я вместе с гидом отправился на вершину расположившейся рядом горы. Вернуться назад можно было только по крутому обрыву, который, к счастью, был покрыт лианами. Я следовал за ним по пятам вниз по утёсу, хватаясь за ветви. Мы подошли к той точке, где некуда было поставить ногу, и могли надеяться только на то, что лианы нас удержат. Гид совершил десятифутовый прыжок, держась за них. Когда пришла моя очередь, я спросил, выдержат ли лианы мой вес. Он заверил меня, что всё нормально; я всё же сомневался. Как только я спрыгнул с утёса, зацепившись за лианы, они оторвались от него, и я начал падать спиной вниз. Теперь ничто не могло спасти меня от неминуемого смертельного падения сто футов вниз на острые скалы. Но падая, я ногами зацепился за другие лианы и повис вверх тормашками на этом утёсе. Где-то надо мной в безопасности стоял мой гид и истерически смеялся. Я должен был привести себя в вертикальное положение и высвободить ноги, чтобы спастись.

Через несколько дней, мы наконец дошли до Махакам, этой широкой горной реки с глубокими синими, быстрыми и опасными водами. Мы всё ещё были в нескольких сотнях миль от океана, но теперь можно было пересесть на лодку, которую мы могли арендовать в первой же деревне, что находилась в двадцати милях вниз по реке. На берегу реки мы праздновали наше освобождение, целовали землю, как вдруг заметили нескольких местных жителей, плывших в лодке. У них была целая туша оленя, и наши гиды уговорили их дать нам ногу оленя и ещё черепаху. Я уже долгие годы был вегетарианцем, но, тем не менее, не раскаиваюсь, что в той ситуации жадно вгрызался в эту плохо приготовленную оленину. До отъезда местных, наши гиды успели договориться о лодке, которая придёт за нами на следующий день.