Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 16. Июнь 1907 — март 1908 Страница 83

7. При каких условиях может осуществиться национализация?

Среди марксистов часто встречается тот взгляд, что национализация осуществима лишь на высокой ступени развития капитализма, когда он уже вполне подготовит условия «отделения землевладельцев от земледелия» (чрез посредство аренды и ипотеки). Предполагают, что крупное капиталистическое земледелие должно уже сложиться, прежде чем осуществима национализация земли, отсекающая ренту и не затрагивающая хозяйственного организма[94].

Правилен ли такой взгляд? Теоретически он не может быть обоснован; прямыми ссылками на Маркса не может быть поддержан; данные опыта скорее говорят против него.

Теоретически национализация представляет из себя «идеально» чистое развитие капитализма в земледелии. Другое дело – вопрос о том, часто ли осуществимы в истории такие сочетания условий и такое соотношение сил, которые допускают национализацию в капиталистическом обществе. Но она является не только следствием, а также и условием быстрого развития капитализма. Думать, что национализация возможна только при очень высоком развитии капитализма в земледелии – значит, пожалуй, отрицать национализацию, как меру буржуазного прогресса, ибо высокое развитие земледельческого капитализма везде поставило уже на очередь (и поставит неизбежно в свое время в новых странах) «социализацию земледельческого производства», т. е. социалистический переворот. Мера буржуазного прогресса, как буржуазная мера, немыслима при сильном обострении классовой борьбы пролетариата и буржуазии. Такая мера правдоподобна, скорее, в «молодом» буржуазном обществе, еще не развившем свои силы, еще не развернувшем свои противоречия до конца, еще не создавшем такого сильного пролетариата, который стремится непосредственно к социалистическому перевороту. И Маркс допускал, а частью прямо защищал, национализацию не только в эпоху буржуазной революции в Германии в 1848 г., но и в 1846 г. для Америки, относительно которой он тогда же с полной точностью указывал, что она лишь начинает «индустриальное» развитие. Опыт различных капиталистических стран не показывает нам национализации земли в сколько-нибудь чистом виде. Нечто аналогичное мы видим в Новой Зеландии, – молодой капиталистической демократии, где нет и речи о высоком развитии земледельческого капитализма. Нечто аналогичное было и в Америке, когда государство издавало закон о гомстедах и раздавало за номинальную ренту участки земли мелким хозяевам.

Нет. Относить национализацию к эпохе высокоразвитого капитализма – значит отрицать ее, как меру буржуазного прогресса. А такое отрицание прямо противоречит экономической теории. Мне думается, что в следующем рассуждении в «Теориях прибавочной стоимости» Маркс наметил иные условия осуществления национализации, чем обыкновенно предполагают.

Показав, что землевладелец – совершенно излишняя фигура для капиталистического производства, что цель этого последнего «вполне достигается», если земля принадлежит государству, Маркс продолжает:

«Поэтому радикальный буржуа теоретически приходит к отрицанию частной собственности на землю… Однако на практике у него не хватает храбрости, так как нападение на одну форму собственности, форму частной собственности на условия труда, было бы очень опасно и для другой формы. Кроме того, буржуа сам себя территориализировал» («Theorien über den Mehrwert», II. Band, 1. Teil, S. 208){106}.

Маркс не указывает здесь, как препятствие осуществлению национализации, неразвитость капитализма в земледелии. Он указывает два других препятствия, гораздо более говорящих в пользу мысли об осуществимости национализации в эпоху буржуазной революции.

Первое препятствие: у радикального буржуа не хватает храбрости напасть на частную поземельную собственность ввиду опасности социалистического нападения на всякую частную собственность, т. е. социалистического переворота.

Второе препятствие: «буржуа сам себя территориализировал». Маркс имеет в виду, очевидно, что именно буржуазный способ производства укрепил себя уже в частной собственности на землю, т. е. что эта частная собственность стала гораздо более буржуазной, чем феодальной. Когда буржуазия, как класс, в широких, преобладающих размерах, уже связала себя с землевладением, уже «сама себя территориализировала», «осела на землю», вполне подчинила себе землевладение, – тогда настоящего общественного движения буржуазии в пользу национализации быть не может. Не может по той простой причине, что ни один класс не пойдет против себя.

Оба эти препятствия, вообще говоря, устранимы только в эпоху начинающегося, а не кончающегося капитализма, в эпоху буржуазной революции, а не накануне социалистической. Мнение об осуществимости национализации только при высокоразвитом капитализме не может быть названо марксистским. Оно противоречит и общим посылкам теории Маркса и приведенным словам его. Оно упрощает вопрос об исторически-конкретной обстановке национализации, как меры, проводимой такими-то силами и классами, до схематической и голой абстракции.

«Радикальный буржуа» не может быть храбр в эпоху сильно развитого капитализма. В такую эпоху этот буржуа неизбежно уже контрреволюционен в массе своей. В такую эпоху неизбежна уже почти полная «территориализация» буржуазии. Наоборот, в эпоху буржуазной революции объективные условия заставляют «радикального буржуа» быть храбрым, ибо он, решая историческую задачу данного времени, не может еще, как класс, бояться пролетарской революции. В эпоху буржуазной революции буржуазия еще не территориализировала себя: землевладение слишком еще пропитано феодализмом в такую эпоху. Становится возможным то явление, чтобы масса буржуазных земледельцев, фермеров, боролась против главных форм землевладения, а потому приходила к практическому осуществлению полного буржуазного «освобождения земли», т. е. национализации.

Во всех этих отношениях русская буржуазная революция находится в особо благоприятных условиях. Рассуждая с чисто экономической точки зрения, мы безусловно должны признать максимум остатков феодализма в русском землевладении, и помещичьем и крестьянском надельном. При таких условиях противоречие между сравнительно развитым капитализмом в промышленности и чудовищной отсталостью деревни становится вопиющим и толкает, в силу объективных причин, к наибольшей глубине буржуазной революции, к созданию условий наибыстрейшего агрикультурного прогресса. Национализация земли есть именно условие наибыстрейшего капиталистического прогресса в нашем земледелии. У нас в России есть такой «радикальный буржуа», который себя еще не «территориализировал», который не может бояться в данное время пролетарского «нападения». Этот радикальный буржуа – русский крестьянин.