Эренжен Хара-Даван - Чингисхан. Великий завоеватель Страница 76

«А ведь это и было то, на чем держалась старая Русь, что придавало ей устойчивость и силу. Если некоторые иностранные наблюдатели ничего не видели на Руси, кроме раболепия народа перед агентами власти, а последних перед царем, то они не понимали психологии этого народа. Ведь то же самое мы видим у монголов империи Чингисхана: беспрекословное подчинение, не насильственное, а религиозно-бытовое было основой государственности монголов. В древней Руси управляющим принципом была православная вера, понимаемая как органическое соединение религиозных догматов и обрядов с особой православной культурой, частным проявлением которой был и государственный строй с его иерархической лестницей; этот высший принцип спаял Русь и управлял ею».

Подобно буддизму у монголов и мусульманству у тюрков монголосферы, вошедшим в быт народный, православная вера в древнерусском понимании этого термина была именно той рамкой сознания, в которую само собой укладывалось все: частная жизнь, государственный строй и бытие вселенной.

«Хотя само православие было воспринято русскими от Византии, а не от монголо-тюрок, и оно в русском национальном сознании даже прямо противопоставлялось „татарщине", все-таки само отношение русского человека к православной вере и сама роль, которую эта вера играла в его жизни, были в определенной части основаны на монголо-туранской психологии. В силу монголо-туранских черт своей психологии древнерусский человек не умел отделять веры от своего быта. То психологическое различие между русским и греческим подходом к вере и обряду, ярко проявлявшееся в эпоху раскола, было следствием именно того обстоятельства, что в древнерусском национальном характере глубоко укоренились монголо-туранские этнопсихологические элементы, совершенно чуждые Византии».

Роль монголо-туранских этнопсихологических черт в русском национальном облике, таким образом, мы видим, была положительна, и она должна быть принята при всяком построении новой русской культуры. Отрицать это или умалчивать об этом из-за ложного самолюбия или предрассудков европеизма было бы недобросовестно.

Под властью монголов среди русских племен наступило ратное затишье, до того же времени, как видим из истории, всегда один какой-нибудь князь шел войной на другого. Наступили условия для расцвета торговли. В свете исторического изучения культурной жизни Востока становится многое понятно в истории культуры России. Монгольское завоевание не разрушило русской культуры, не стерло ее бесследно. Но, как и культуры Азии, оно сначала приглушило русскую культуру, нанеся ей удар. Вместе с другими восточными культурами русская культура вначале «оцепенела», «замерла», «впала в летаргический сон», но культурная жизнь под влиянием толчка и новых бродильных элементов с Востока все же продолжалась, так как ей не только не ставилось препятствий завоевателями, но некоторые стороны ее даже поощрялись, как, например, религия. Именно в века татарского владычества Россия утвердилась в православии, превратилась в «Святую Русь», в страну многочисленных церквей и неумолкаемого колокольного звона. В духовном отношении[318] культурное влияние монголов на Россию сказалось в том, что оно сделало Московскую Русь еще более восточной и еще менее западной.

Известно, что Московское государство волжским казакам (отрасли донских) еще в начале XVII века писало грамоты на татарском языке. Пополнение казачества в XVI-XVII веках шло значительно больше от тюркско-татарских народов, чем великороссов, не говоря уже об украинцах (черкасах). Наконец, говорить по-татарски у донской старшины конца XVIII века и начала XIX века было признаком хорошего тона, как у русской аристократии того времени говорить по-французски.[319]

Еще больше, чем на духовную жизнь России, монголы имели влияние на ее государственный и социальный строй. Наши историки ищут «естественных» причин для объяснения государственного и социального развития России. Но как бы правильно ни были указаны эти причины, нет никакого сомнения, что такое огромное историческое событие, как монгольское завоевание с его строгими, четкими формами власти и управления по Чингисовому кодексу «Джасаку» и всепоглощающей фискальной системой, не могло не оказать значительного влияния на государственный и социальный строй покоренной страны. Нужно сказать, что это влияние было определяющим. Монгольское завоевание способствовало превращению России городской и вечевой в Россию сельскую и княжескую. Монгольское владычество помогло северному князю – «слуге ханскому» – сделаться полновластным хозяином своего удела – Московского улуса.

Монгольское владычество положило все русское население впервые в истории России в «число» и содействовало его дальнейшему закрепощению. То же владычество объединило все русские области и «самостийные» города в одно целое и дало возможность Московскому княжеству превратиться в Великое Государство Московское. Еще задолго до создания последнего наивысшим государем на Руси, от которого получали свою инвеституру русские князья, государем, соответствовавшим императорам Западному и Восточному, был царь Ордынский, рассматривавший всю русскую землю как свой улус, как одно из своих владений. Монгольское владычество помогло московскому князю влить сырое русское общество в строгие формы государственности и связать все государственное целое крепкими бюрократическими нитями. Монгольское владычество сделало московского государя абсолютным самодержцем, а его подданных – крепостными рабами. Чингисхан и его наследники управляли своими народами неограниченно именем Вечного Синего Неба; подобно ему русский царь-самодержец управлял подвластными его народами как Помазанник Божий. Таким образом, мы видим, что московский царь, по выражению Вс. Иванова, «вылущился от монгольского хана, как птенчик из скорлупы», так как в этом он сходился только с монгольскими ханами и глубоко разнился от западных монархов.

Как бы то ни было, когда кончилось монгольское владычество и Россия освободилась от «татарского ига», то, во-первых, бывшие до прихода монголов удельные княжества и отдельные славянские племена во глазе с враждовавшими между собой князьями превратились в Московское государство и в один русский народ и, во-вторых, это государство оказалось удивительно похожим на бывшие государства монгольские и вообще на восточные монархии Азии. Московское государство XVI-XVII веков – типичный восточный ханат.

Так Восточная европейская равнина была двумя цивилизациями разрезана на две части: Польское и Литовско-Русское государства примкнули к западной цивилизации, что и определило их исторические судьбы, их социальный и государственный строй, резко отличающиеся от московских. Московская монархия – государство восточное – московский период русской истории – период «азиатский». Начиная с Петра Великого эта азиатская природа русского народа была покрыта легким слоем европеизма, но Ленин, хотя он был духовным учеником Запада, весь этот слой с налетом Европы безжалостно срезал, и теперь мы видим голое «европо-азийское» нутро русского народа, повернувшееся одним лицом к Востоку, а другим – на Запад, подобно орлу старого русского герба.