Ланкастеры и Йорки. Война Алой и Белой розы - Элисон Уэйр Страница 74

Вопрос о регентстве так и не был решен, а между тем уже наступил март. В этом месяце скончался кардинал Кемп, один из главных столпов придворной партии. С его смертью выборы регента превратились в дело еще более срочное, безотлагательное и важное, так как преемника главы всей церкви Англии можно было избрать лишь по соизволению короля.

Теперь Йорка поддерживало значительное число пэров, стремившихся не допустить к власти королеву или Сомерсета (что, в сущности, было одно и то же). Кроме того, Йорк нейтрализовал одного из главных приверженцев королевы, спикера парламента Томаса Торпа, которого герцог обвинил в нарушении границ своих владений. Торпа заточили в Тауэре, наложив на него штраф в тысячу фунтов.

Прежде чем прийти к какому-то решению, лорды совета в очередной раз отправились к королю посмотреть, не обнаруживает ли он признаков выздоровления, но таковых не нашли. Бенет пишет: «Королевский совет понял, что, ежели король не исцелится, Англия вскоре погибнет под властью герцога Сомерсета, а посему знатные люди королевства послали за герцогом Йорком».

27 марта палата лордов парламента назначила Йорка регентом, присвоив ему титул лорда-протектора королевства. Тем самым ему предстояло возглавить королевский совет, однако не носить титула «наставника, наместника, губернатора или регента, а также никакого иного имени, которое давало бы ему власть над страной, кроме имени протектора, защитника и хранителя, каковое имя возлагает на него личную ответственность за обеспечение безопасности и защиты этой страны как от внешних врагов, так и от внутренних мятежников, пока это будет угодно королю и не в ущерб милорду принцу». Йорку суждено было получить тот же титул и те же полномочия, что и некогда Глостеру в период несовершеннолетия Генриха VI, и те же ограничения его власти.

Далее парламент постановил, что, если король не исцелится в достаточной мере, чтобы взять на себя контроль над правительством, должность лорда-протектора перейдет принцу Эдварду, когда он достигнет совершеннолетия. Поскольку до этого оставалось по крайней мере четырнадцать лет, лорды выказали Йорку исключительное доверие, поручив ему управление страной на столь долгий срок.

После того как его назначение было одобрено, Йорк попросил у палаты лордов помощи и поддержки в решении предстоящей задачи, говоря: «Я готов служить вам, не щадя живота своего». Затем парламент составил предварительный проект акта, официально утверждающего его на эту должность.

Едва ли не первое, что он сделал после своего назначения, – это сместил Сомерсета со всех постов и должностей, дарованных ему королем, и приказал арестовать его. Сомерсет находился в покоях королевы, когда за ним явилась стража, чтобы доставить в Тауэр, и на сей раз Маргарита оказалась бессильна его спасти. Тем не менее она, продемонстрировав дерзость и вызывающее поведение, навестила его в темнице и заверила в своей неизменной благосклонности. Парламент не позволил предать Сомерсета суду, как хотел того Йорк, но лорд-протектор не отличался мстительностью, а потому теперь, когда Сомерсет был удален с политической сцены, оставил его в Тауэре живым и невредимым.

3 апреля Йорк был официально назначен лордом-протектором на краткой церемонии, во время которой официально подтвердил клятву верности, данную им Генриху VI на коронации, и подписал грамоту, которой нарекался лордом-протектором. Эта процедура обеспечивала его смещение с должности в том случае, если он нарушит клятву. 10-го числа он назначил своего сторонника Солсбери лордом-канцлером Англии.

Вскоре после этого Йорк повелел королеве удалиться в Виндзор и пребывать там вместе с супругом, дав ей понять, что отныне ее влияние будет ограничено исключительно домашней сферой; кроме того, как только она туда перебралась, покидать Виндзор разгневанной Маргарите было запрещено. Оправдались ее худшие опасения, и, разъяренная и разочарованная тем, что ее лишили регентства, она предпочла поверить, будто вельможи избрали Йорка лордом-протектором, так как и в самом деле намеревались возвести его на трон, и была убеждена, что вскоре он попробует захватить престол. Самая ее беспомощность лишь усугубляла ее страх за мужа и сына.

Хотя все это время он был чрезвычайно занят, Йорк не забыл послать пасхальные подарки, зеленые кафтаны, своим сыновьям: старшему, Марчу, которому исполнилось двенадцать, и Рэтленду, которому сравнялось одиннадцать; оба они постигали науки под руководством ученого наставника Ричарда Крофта в Ладлоу. Эдвард ответил отцу, поздравив его с недавней победой в парламенте и поблагодарив «прещедрого и добрейшего нашего батюшку за присланные нам только что, к нашей великой радости, зеленые кафтаны». Он спрашивал, нельзя ли также прислать им «со следующим надежным нарочным красивые шапочки, ибо у нас великая нужда в оных. А что касается вашего нам повеления учиться прилежно в юности, дабы в преклонные наши годы могли мы через сие снискать почет и славу, то, да будет известно Вашей Милости, мы весьма преуспели в постижении наук и будем продолжать ученье наше». Тем не менее мальчик завершил свое письмо жалобой на «непомерные притеснения и унижения, коим подвергает нас мастер Крофт». Нам неизвестно, обратил ли на это внимание его отец.

28 июля Йорк назначил себя капитаном Кале вместо Сомерсета в попытке установить контроль над проливом Ла-Манш и воспрепятствовать нападениям на английские суда французских пиратов. Кроме того, он попробовал защитить западные побережья и регионы Англии, попросив парламент подтвердить его назначение лордом-наместником Ирландии. Впрочем, на сей раз его обязанности в Дублине исполнял заместитель.

В должности лорда-протектора Йорк показал себя добросовестным и умелым. Он предпринимал энергичные попытки восстановить достойное правление и исполнял свои обязанности эффективно и честно. Его противники ожидали, что уж теперь-то он отомстит им за годы унижений и отстранения от власти, однако он повел себя по отношению к ним весьма сдержанно, предпочитая сотрудничать с ними в совете ради блага королевства. Он пользовался умелой поддержкой Солсбери и Уорика, и они создали грозный и на первый взгляд непобедимый триумвират, символически представлявший исключительное могущество аристократов, получающих доходы от земельных угодий и обладающих огромным влиянием в своих поместьях. Младший брат Уорика, Джордж Невилл, всего двадцати лет от роду, уже начал головокружительную церковную карьеру. Когда освобождались светские должности, Йорк пытался упрочить свое положение, назначая на них своих приближенных, а еще возвысил своего родственника Томаса Буршье, пожаловав ему сан архиепископа Кентерберийского.

Одной из главных забот Йорка было восстановить порядок, особенно на севере, где Перси и Невиллы по-прежнему «нарушали королевский мир». В мае он посетил эти области, дабы призвать к ответу воинственных, то и дело норовящих броситься в схватку Перси. Впрочем, как пишет