Союз спасения. Восстание, которого не было - Коллектив авторов Страница 70

члены Союза благоденствия единодушно согласны были в намерении содействовать ко введению в России нового порядка вещей и в том, что сие иначе произведено быть не могло, как чрез количественное усилие членов общества и распространение тем самым Союза благоденствия поелику возможно большим местам; но по всем прочим предметам и статьям не было общей мысли и единства в намерениях и видах. Сие разногласие относится преимущественно до средств, коими произвести перемену в России, и до порядка вещей и образа правления, коими бы заменить существовавшее правительство. В сих двух отношениях ничего не было обществом окончательного и решительного положено. Происходили одни только разговоры и прения без заключения; так что сказать можно, что сии два предмета в обществе еще не созрели совершенно, хотя и много о том толковано было и много сделано планов и проектов. Кончалось обыкновенно тем, что надо наперед усилить общество, а потом уже соображаться для действия с обстоятельствами и будущим положением дел Союза. Из сего должно произойти большое разнообразие в показаниях о сем предмете членов Союза, смотря на то, о каких мнениях они слыхали или каких мнений они держались сами. Еще заметить долгом считаю, что многим членам из тех, которые в последние времена были принимаемы, объявлено было, что планы действия и будущего предполагаемого преобразования государства есть дело вышний инстанций Союза, в сем отношении все уже сделавших. Сие было им сказано для того, чтобы вселить в них более доверенности к обществу и устранить умножение случаев к прениям, вводящим разногласие и холодность между членами. Часто одни и те же члены мнения свои переменяли или пополняли. Да и вообще едва ли найдется кто-либо из нас, который с самого начала все одно мнение бы имел.

Свитский офицер, при генерале графе Витте находящийся, Лихарев, член Союза благоденствия, принял в общество некого Бошняка, который потом адресовался к В. Давыдову с предложением от графа Витта для вступления сего последнего в Союз благоденствия. Сие предложение не было принято, но и не было решительно отвергнуто. Граф Витт по словам Бошняка желал дать нам удостоверение в своей искренности, назвал нескольких чиновников, имеющих поручение от правительства быть шпионами. Между прочими были им названы, как я полагаю, полковник Бринкен, гусарский полковой командир, полковник Тиман, служащий при артиллерии при главном штабе 2 армии, какой-то отставной Шебека в Одессах, квартирмейстерский офицер Корнилович, и было даже сказано, что офицер Вятского полка, к коему я будто бы особую имею доверенность, есть также пересказчик, но имя сего офицера не было объявлено в то время, а обещано о сообщении в скорости. Несмотря на сии предостерегания, ниже на все обещания графа Витта о содействии обществу чрез посредство поселений – остались сношения с ним чрез Бошняка в нерешительном положении, сколько по крайней мере мне известно.

Тульчинская управа состояла из членов, коим остальные части Союза почти вовсе не были известны. Равным образом не было им сообщено положительно предполагаемые образ действия и образ правления. Иногда между разговорами было кое-что сказано о сих предметах, но всегда мельком и без дальних распространений. Они находились в Союзе, большей частью ничего подробного и положительного о нем не зная. Что же касается в особенности г. Юшневского, то он все время своего бытия в Союзе в совершенном находился безумии, ни единого члена сам не приобрел и ничего для общества никогда не сделал. Из всего поведения его видно было, что он сам не рад был, что в обществе находился. Я все сие объясняю здесь, потому что сие известие считаю принадлежащим к полному сведению об обществе.

Я здесь объяснил все то, что вспомнить мог сверх показания, третьего дня сделанного. Остается еще только заметить, что сношения между частями Союза столь были редки и затруднительны, что невозможно представить в совокупности полное изложение всего состояния и всех действий общества. Я даже уверен, что ни единый член Союза не имел полных сведений о Союзе. У нас не было членов объезжающих, и пользовались мы только случайными переездами кого из членов, но таковые случайные переезды не всегда бывали своевременны и весьма недостаточны.

Долгом считаю еще сказать, что насчет имен, коих нечасто слыхал, имею чрезвычайно дурную память, и потому легко случиться может, что в сем отношении ошибку сделаю, но ежели окажется темнота или недоумение по такому случаю, то разными другими обстоятельствами могу предоставить дополнительное объяснение.

Полковник Пестель.

* * *

1826 года января 13 дня в присутствии Высочайше учрежденного Комитета полковник Пестель спрашиван в пополнение прежних его ответов.

В начальном объяснении, данном в Тульчине 22 декабря минувшего 1825 года, вы сделали решительное отрицание на все предложенные вам вопросы, отзываясь совершенным неведением о тайном обществе, которому принадлежали; а потом, хотя во взятых здесь ответах по многим предметам и учинили сознание, но или недостаточно объяснили, или вовсе умалчиваете о таких обстоятельствах, которые непременно должны быть вам известны и которые по собственному вашему желанию доказать искреннее чистосердечие вы обязаны объяснить с полной откровенностью.

Вследствие чего Комитет требует от вас подробнейшего и сколь можно положительного пояснения, особо на каждую статью о нижеследующем:

Кто именно были первоначальные основатели и члены тайных обществ в России?

Первые лица, которые говорили со мной об учреждении тайного общества в России, были Новиков, Никита Муравьев, князь Сергей Трубецкой и Федор Глинка. Сие было осенью 1816 года. В генваре 1817 года составилось в Петербурге общество Истинных и верных сынов отечества. Председателем избран был князь Сергей Трубецкой; надзирателями или блюстителями – князь Лопухин и Александр Муравьев; секретарем – Никита Муравьев; прочие тогдашние члены были, сколько припомнить могу: Сергей Муравьев, Матвей Муравьев, князь Илья Долгоруков, князь Шаховский, Федор Глинка, Иван Шипов, Новиков, Лунин и я, а чрез несколько времени – Бурцов и Михайло Муравьев. В скорости после того уехал я к своему месту в первой корпус. После отъезда моего узнало общество, что подобное составилось в Москве, в коем были Фонвизин, Калошин и Якушкин. Сей последний приезжал в Петербург для соединения обоих обществ в одно и имел в том прения с князем Лопухиным, как мне потом рассказывали. Каким образом сие соединение совершилось, я уже не знаю, но когда в конце 1817 года приезжал я в Петербург, то уже было оное сделано и большая часть членов находилась в Москве с гвардией. Там преобразовали Общество сынов отечества в Военное общество и разделили членов на два отделения. В одном был первенствующим членом Никита Муравьев, а в другом Катенин. Сие