Энтони Берджесс - Уильям Шекспир. Гений и его эпоха Страница 70

Если посмотреть на хронику семьи Шекспира между 1607-м и 1613 годом, можно понять истоки суеверия Уилла. Мэри Шекспир умерла в сентябре 1608 года, пережив, таким образом, своего мужа ровно на семь лет. Но в декабре 1607 года в Лондоне умер Эдмунд Шекспир, в возрасте всего двадцати семи лет. Актер, как и его брат, но не член королевской труппы (хотя мог им быть, Уилл пользовался достаточным влиянием), он был похоронен на актерском участке при церкви, которая сейчас является кафедральным собором в Саутуорке. Он не был женат, но, кажется, имел незаконного сына. Гилберт умер в феврале 1612 года — сорока пяти лет, неженатым; Ричард — в феврале следующего года — тридцати восьми лет, вновь неженатым. Запись удивительная для тех брачных дней.

С тех пор как Уилл поселился на землях «Нового места», наблюдая за ростом тутового дерева, у него появилось много времени для размышлений. Уходили в небытие люди и вещи, и каждому предстояло научиться великому дару смирения. Этому помогало чтение некоторых авторов, если они не философствовали слишком скучно или благочестиво. Уилл, будучи дворянином, имел, должно быть, библиотеку, но он не собирался пополнять ее философскими сочинениями Боэция и размышлениями богословов. Его экземпляры Плутарха в переводе Норда и «Хроник» Холиншеда были изъяты: он больше не хотел черпать нравственные уроки из истории. Чаще всего он читал изречения Мишеля де Монтеня в переводе Джона Флорио, дополненные и опубликованные в 1603-м, в год великих перемен: короткие, они как раз подходили, чтобы провести часок за книгой; годились для этой цели и более лаконичные записи Фрэнсиса Бэкона. Были поэты, которых он перечитывал: великий Эдмунд Спенсер, например, но «Царица фей» была как-то скучна и, казалось, имела дело с миром давно умершим. Джона Донна он читал с интересом: в его стихах были страсть и интеллектуальная изощренность, эти качества трогали Уилла до глубины души. Правда, Уилл мог читать его только в рукописи; когда они еще дождутся публикации? Некоторые из поэтов прошлых лет, вроде Чосера и Гауэра, писали на странном английском, но их истории были хороши. В «Исповеди влюбленного» Гауэра он прочитал историю, которая, вероятно, идеально подошла бы для сцены, — «Аполлоний из Тира». «Аполлоний» звучал слишком похоже на Полония: имя надо было бы изменить. Хоть он и удалился на покой в Стратфорд, но, очевидно, не расстался окончательно с театром. Слишком многие истории в его библиотеке предлагали сюжеты для пьес: например, рассказ о Джинерве в «Декамероне» Боккаччо. А также и «Пандосто» бедняги покойного Грина. Он уже простил Грина. Он был готов простить каждого или почти каждого. Но он не собирался объявлять недействительными денежные долги, об этом не могло быть и речи.

Глава 19

ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЯ

Вернемся все же в лондонский театр…

После отъезда Шекспира, естественно, возник вопрос, кто будет властвовать на сцене. Талант Бена Джонсона, наконец, полностью раскрылся, в нем видели истинного наследника Марло. В ранних комедиях его лирическое дарование находилось под спудом, в пьесах для придворного театра масок оно проявляется блестками безыскусного очарования. Теперь, в «Вольпоне» в 1606 году и в «Алхимике» в 1610 году, он сумел воссоздать величественность Марло в сатирах, действие которых не ограничивается современным Лондоном и в которых он выводит на сцену расцвеченные яркими красками, всегда злободневные образы мошенников и неувядающие образы простаков. Вольпона, старый лис из Венеции, притворяется, что он богат и в то же время находится при смерти. Его богатство состоит только из даров, которые он получает от людей, надеющихся стать его наследниками. Вот какую речь произносит этот «умирающий» на смертном одре:

Теряешь, Челия моя?Нашла ты, вместо подлого супруга,Достойного любовника, — владейВ тайне и радости. Смотри — ты здесьЦарица и не только в упованьи,Чем всех кормлю, — на троне и в венце.Вот шнур жемчужин; каждая восточнейУборов славной королевы Нила:Пей, растворя. Смотри сюда — карбункул,Который ослепит глаза Сан-Марко;Алмаз, достойный Лоллы Паулины,Когда предстала, как звезда, в камнях,Из них же каждый — стоимость провинций:Надень, носи, теряй. У нас довольноВернуть и их, и все, что видишь здесь[63].

Обстоятельства, предшествующие этой сцене, омерзительны, так как муж Челии передал свою жену Вольпоне во временное пользование, но, слушая эти поэтические строки, забываешь о них. Точно так же делал и Марло: он вкладывал великолепные лирические строки в уста, которые не достойны их, но негодяи Марло были великими грешниками, титанами зла, в то время как герои Бена — просто люди с низменными наклонностями. Как сэр Эпикур Маммон в «Алхимике», который мечтает превратить в золото все, что можно, и вести барочную жизнь сибарита, потакая своим желаниям:

Последний грум мой будет кушать семгу,Фазанов, куропаток и миног.Что до меня, то я предпочитаюСалат из нитей рыбы — усача,Грибы на масле и к поре закланьяОтекшие и сальные сосцыСвиньи, с приправой. Для поднятья кухниЯ повару скажу: «Вот деньги. Трать», —И — с Богом. — Жалую тебе дворянство[64].

Наше восхищение зрелым искусством Джонсона всегда сдерживается ощущением никчемности его героев: их нравственной недостаточности, их неадекватности на звание героев серьезной литературы. Все вышесказанное еще в большей степени приложимо к творениям Марло, но абсурдно говорить о Тамерлане или Варавве как о никчемных или морально несостоятельных героях. Они пребывают на столь высоком уровне злодейства, что для их осуждения требуются доводы теологов, а не отдельного моралиста. Величественные термины абсолютного добра и зла, похоже, исчезают из английской драмы. Хотя Бен покажет ад в пьесе «Черт глуп, как осел», но по своей тональности она напоминает просто собрание анекдотов, рассказанных в курилке. Дни «Доктора Фауста» миновали.

Зла достаточно в трагедиях Джона Уэбстера, чей «Белый дьявол» (1608) и «Герцогиня Амальфи» (1614) приближаются — по языку, по крайней мере, — к лучшим трагедиям Шекспира (продолжением которых, однако, они являются). Вот один из примеров:

О сумрачный мир! В какой тьме,В каком глубоком колодце мракаЖивет слабое и боязливое человечество!..Их жизнь — сплошной туман заблуждения,Их смерть — отвратительная буря ужаса.

Вот строки из «Белого дьявола»: