Моя мама сошла с ума. Книга для взрослых, чьи родители вдруг стали детьми - Елена Ивановна Афанасьева Страница 7

Изменение характера – один из первых признаков того, что возрастные изменения в мозге идут. И от начала очевидного когнитивного дефицита, выраженного в деменции, они могут отстоять на десятилетия.

У людей старше пятидесяти лет любые резкие изменения в характере – это повод провести МРТ головного мозга и отправить к специалисту. Это могут быть сигналы не только деменции, но и опухоли и других заболеваний. Это не просто «бабушка чудит». Это бабушка требует к себе внимания, не потому что она просто соскучилась, а потому, что она начинает чем-то заболевать.

@моя_история

Юлия Баева, село Диканька

За неполные сутки мамочка моя уже выполнила месячный план по катаклизЬмам.

– Юля! Юляяяя!!! Ты что, не видишь, кто-то пошел???

– Куда пошел, мамочка?

– По улице кто-то пошел! Мужчина и женщина!!!

– Ну-уу и-ии-ии? Пошли себе мимо!

– Но они же мимо нашего дома идут!!!

– Что-то надо предпринять, мама? Догнать их и попросить обходить наш дом стороной?

– Нет, ну это лишнее…

Вчера вечером иду курить, слышу, вроде бы кто-то и где-то голосит…

Ну кто и где может голосить?

Бегу к маме.

– Мамуль, это ты митингуешь?

– Ну да, я.

– Что-то срочно нужно или подождешь минут 10–15, пока у меня там картошка дожаривается?

– Ты включи свет во второй комнате и всё увидишь…

Включаю.

Сидит моя птичечка на полу.

Спиной к горячей печке.

– Давай руки, мамочка, будем подниматься!

– Я, пожалуй, тут еще посижу…

– Ну ты же звала меня, чтобы подняться? Давай будем подниматься!

– Ты меня за руки не тяни! Ты должна зайти назад. И поднять меня под мышки!

– Мам, я бы с радостью. Но сзади тебя печка. А у меня – толстая тыльная часть. И даже при очень большом желании я туда не втиснусь! Давай руки быстррррррррро! А то там картошка сгорит!

Мама не ожидает, что я так буду ею командовать, это раз, картошку жареную она очень любит, а кто ж ее не любит, это два, потому протягивает руки – и-ии я ее легко тяну прямо задницей по линолеуму!:)

Освобождаю место между мамой и печкой. Приподнимаю ее под мышки и вбрррррррасываю на стоящий рядом диван! Через десять минут волоку ей ужин, красавица моя чешет из одной комнаты в другую. С одной клюкой своей. После перелома тазобедренного сустава ходит с трудом, но ходунки игнорирует и шЫбко раздражается, когда я ей временами напоминаю об их существовании.

– Маааа? Ну а где вторая палка-то?

– Так у меня ее…

Мама не успевает договорить, как я начинаю строить предположения:

– Украли?:)))

– Да! У меня украли вторую палку!!!

– А вон на твоей кровати не она ли лежит?

– Гкмх… Интересно, как она туда попала…

– Вариантов два, мам!:) Первый – сначала украли, потом подбросили!:) Второй – сама запрыгнула!:) К слову, вон на твоем столике и твой мобильный лежит, который у тебя украли, и именно поэтому ты пытаешься доораться до кого-то через своих две двери и наших три!

Сегодня утром приношу ей завтрак.

Сидит моя хорошая на кровати и методично дерет туалетную бумагу. Отрывает от рулона клочки и бросает на пол.

– Мамууулечка? А шой-то ты делаешь?

– Я? Ничего я не делаю! Что ты ко мне пристала??? И вообще, это не я!

Только что опять выхожу курить и опять слышу рЭпЭтующую маму!:)

В этот раз она сидит между своей кроватью и журнальным столиком, стоящим около этой самой кровати.

– Ма-аама-аа, ну нащо же ты орешь-то??? Ну можно же взять мобильный и позвонить? Раз уж у тебя его не украли!

Мамочка радостно сообщает, что телефона-то и нету-уу.

Я понимаю, что она его надежно спрятала!:)

Чтобы опять на кого-то навесить воображаемую кражу!:)

Снова поднимаю.

В тысячный раз прошу не спать сидя.

– Я? Да ты всё наговариваешь на меня! Ты всё придумываешь! Тебе лишь бы в чем-то меня обвинить!!!

– Ну а как ты падаешь? Впритирку к дивану или кровати?

Раздувает яростно ноздри и изрыгает проклятия!

А я ж знаю, как всё это происходит.

Не один раз наблюдала.

Сидит мама на кровати или диване.

Начинает засыпать. Голова клонится всё ниже, ниже, ни-ииже-ее…

Сначала голова почти касается коленей.

Потом голова уже ниже коленей.

В какой-то момент голова перевешивает задницу и мама сползает вниз… Но это не она!

И вообще, чего я к ней пристала-то?!

Дай мне, Боже, сил, терпения, терпимости, любви, принятия и юмора.

Юмора, пожалуйста, побольше, ладно?:)

И нехай я подольше буду в «зрелом» возрасте. Который находится аккурат между юношескими иллюзиями и старческими галлюцинациями.

Глава 3. «Какой стыд!»

Если вы читаете эту книгу, значит, ваши родители, бабушки-дедушки, ваши «половинки» или вы сами уже близки к возрасту, когда всё может случиться. А это говорит о том, что росли мы с вами при мерно в одну пору. В одной социальной реальности. Когда диагноза «деменция» по сути не существовало. Когда это не воспринималось как болезнь.

«Старческий маразм». Диагноз, превратившийся в оскорбление. Именно поэтому современные врачи медицинский термин «маразм» стараются не использовать. «Маразм» как общепринятое презрительное определение поведения тех старших родственников, которым в пору нашего детства и юности и не думали ставить точные медицинские диагнозы.

Их и к врачам водить не думали. Не сердце же. Не почки. И не артрит. Всё это – приличные болезни. А здесь старик или старуха «из ума выжили».

Этого стеснялись. Это скрывали как что-то стыдное и неприличное.

Однажды, когда мне было лет 8–10, на троллейбусной остановке ко мне подошла старушка. И стала рассказывать, что дети ее живут в «богатом доме», что увезли ее из деревни насильно, что не кормят, из дома не выпускают и ей, бедной, воды не дают. Фамилию детей назвала. А «богатый дом» был наш.

Старушку стало жалко. Но мне, девочке, было как-то не по себе.

Дома рассказала маме про несчастную бабушку, которую не кормят.

– Какой стыд! – переменилась в лице мама.

А дальше мама говорила, что эта семья – «уважаемые в городе люди». Перевезли одинокую бабушку из деревни, а она теперь «их так позорит»!

Так позорит…

Старость считалась делом мало приличным. Старость с поврежденным сознанием – и вовсе постыдным… О диагнозе «деменция» никто не знал. Мало кто своих больных родственников показывал врачам. Да и врачи чаще списывали всё на «старость».

Только сейчас, вытаскивая из глубин памяти обрывки разговоров, пересудов, слышанных