Полководцы эпохи Александра II - Алексей Васильевич Шишов Страница 66

В августе 1877 года И.В. Гурко был командирован в Санкт-Петербург для подготовки и отправки в Болгарию своей 2-й гвардейской (легкой) кавалерийской дивизии. Все вопросы решались быстро во многом благодаря деятельному начальнику штаба дивизии полковнику Е.Л. Бунакову, надежному помощнику Гурко. В сентябре новоиспеченный императорский генерал-адъютант уже находился с дивизией под осажденной Плевной. Для противной стороны появление российской гвардии с ее выучкой и высоким боевым духом на театре войны стало невиданным сюрпризом. Неприятным и опасным.

Путь на театр войны был долог. А.Ф. Редигер, будущий военный министр, тогда поручик лейб-гвардии Семеновского полка, в своих воспоминаниях писал о том походе российской гвардии на Турецкую войну:

«…Совершенно неожиданно в конце июля была объявлена мобилизация Гвардии. Я немедленно подал рапорт об отчислении (был откомандирован из части как геодезист для съемок местности. – А.Ш.) меня обратно в полк для участия в походе и 30 июля покинул Пулково.

В городе (Санкт-Петербурге) я заказал себе нужные вещи. В полку меня назначили в роту брата (16-ю), и Эттер (командир батальона) мне сказал, что я буду при нем начальником штаба; поэтому я должен добыть себе лошадь, а фураж он мне прикажет отпускать. С трудом я добыл себе бракованную серую клячу, так как лошадей в продаже совсем не было.

Мобилизация шла в то время медленно, и мы двинулись в путь лишь 27 августа. До того времени я был свободен и занят личной своей мобилизацией…

Поездка с полком на театр войны была длинная и томительная. Воинские поезда шли медленно и долго стояли на станциях. Довезли нас по железной дороге до Дуная. Осталась у меня в памяти остановка 8 сентября у Унгени, где мы пересаживались на румынскую железную дорогу. Во всех ресторанах была такая масса наших офицеров, что трудно было найти стул, а еще труднее – добиться какой-либо еды…

По плавучему мосту мы 17 сентября перешли через Дунай…»

Гвардия, в том числен и лейб-гвардии Семеновский полк, оказалась на дунайском правобережье в нужное время. Командование действующей армии решило «стеснить» блокаду Плевенской крепости. И Гурко сразу же получил боевую задачу.

…Здесь, в армейской штаб-квартире, Иосифа Владимировича ожидало назначение (с согласия императора Александра II) начальником кавалерии Западного отряда, расположенной на левом берегу реки Вид. Ему поручалось наблюдение за Софийским шоссе, по которому к муширу Осману Нури-паше подходили востребованные подкрепления и подвоз всего необходимого в осадной жизни, прежде всего провианта и боевых припасов: армейские склады в Плевне «пустошились» каждодневно. Это касалось и провианта, и фуража, и патронов, и снарядов.

У Гурко был собственный план на решение такой неотложной задачи. Он предложил взять столь важную дорогу на Софию под свой контроль, то есть очистить ее от турецких войск. Его идея была принята, и в октябре он получил под свое командование войска гвардии (по сути дела, часть «фронтового» Гвардейского корпуса), оставаясь одновременно во главе кавалерии Западного отряда.

Теперь генерал-лейтенант И.В. Гурко командовал отдельным отрядом, который получил название Передового. Он насчитывал в своем составе 10,5 батальона, 31,5 эскадрона и сотни и 32 орудия. Всего 5800 человек пехоты и 3700 – конницы. В отряд входило шесть дружин Болгарского ополчения во главе с генерал-майором Н.Г. Столетовым.

По замыслу командования Передовой отряд должен был развивать наступление к Тырново, захватить Шипкинский перевал и перебросить часть своих войск за Балканский хребет с целью поднять восстание болгар. Изменявшаяся обстановка внесла коррективы в такие планы.

Современники писали, что это назначение генерал-лейтенанта И.В. Гурко «вызвало переполох» в Главной квартире, поскольку все начальники гвардейских дивизий и начальник штаба Гвардейского корпуса были старше его в чине. Однако император Александр II, назначая Иосифа Владимировича, учитывал прежде всего его значительные заслуги в войне, опыт и инициативность. Ни в первом, ни во втором, ни в третьем Гурко отказать было просто нельзя.

Вступая в командование войсками императорской гвардии, И.В. Гурко обратился к офицерскому составу с такими словами:

«Господа, я должен вам сказать, что люблю страстно военное дело. На мою долю выпала такая честь и такое счастье, о которых я никогда не смел и мечтать: вести гвардию в бой. Для военного человека не может быть больше счастья, как вести в бой войска с уверенностью в победе, а гвардия по своему составу и обучению, можно сказать, лучшее войско в мире…

Бой при правильном обучении не представлял ничего особенного: это то же, что учение с боевыми патронами, только требовал еще большего спокойствия, еще большего порядка.

Влейте в солдата сознание, что его святая обязанность беречь в бою патроны, а сухарь на биваке, и помните, что вы ведете в бой русского солдата, который никогда от своего офицера не отставал…»

Гурко понимал, что в гвардии генералы старше его в чине или в равном чине далеко не равнодушно восприняли то, что ими будет командовать «выдвиженец» в чине генерал-лейтенанта, да еще не имеющий боевых заслуг. Это заставило Иосифа Владимировича собрать на разговор командиров частей гвардии, с которыми ему предстояло в самое ближайшее время выступить в поход через Балканы. От исполнительности его приказов в нем зависело многое.

Разговор командующего Передовым отрядом с гвардейским начальством состоялся у него открытый, начавшись и закончившись грозными словами, которые мемуаристы помнили после войны долго:

«До сведения моего дошло, что некоторые из вас, господа, позволяют себе осуждать меня и мои распоряжения, не стесняясь присутствием подчиненных и даже при нижних чинах. Я собрал вас для того, чтобы напомнить вам, что я поставлен начальником над вами волею Государя Императора и только ему, отечеству и истории обязан отчетом в моих действиях. От вас я требую беспрекословного повиновения и сумею заставить всех и каждого в точности исполнять, а не критиковать мои распоряжения. Прошу вас всех это накрепко запомнить. А теперь официальный разговор кончен, и я представляю каждому из вас свободно высказать, кто и чем недоволен. Если я в чем-то ошибся – готов поправиться».

Затем, обращаясь к старшему в чине графу Шувалову, Гурко спросил:

– Ваше сиятельство, что вы имеете сказать?

– Ничего, – ответил граф, – я никаких неудовольствий не имею.

– А вы? – обратился Гурко к следующему по старшинству генералу.

– Я ничего, ваше превосходительство, я только говорил, что трудно…

– Трудно? – перебил его Гурко. – Так если большим людям трудно, я уберу их в резерв, а вперед пойду с маленькими».

На этом тот