Энтони Кидис - Паутина из шрамов Страница 62

Надо сказать, как только ты нашел решение от болезни, которая разрывает тебя на кусочки, заболевать снова никогда не весело. Ты прекрасно понимаешь, что есть альтернатива той жизни, которой ты живешь и что ты идешь против того, что вселенная дала тебе совершенно бесплатно ключ к этой жизни. Наркотическая зависимость это прогрессирующая болезнь, так что каждый раз, когда ты из нее выходишь, тебе становиться еще хуже, чем было до этого. Это уже не так забавно, как раньше, но все равно волнующе. Как только ты выпил ту самую первую рюмку или ввел первую дозу наркотика в свое тело, тебе не надо беспокоиться о своей девушке, о семье, работе или о счетах. Все эти важные вещи просто пропадают. Теперь для тебя существует одна работа — сохранять угольки в твоем моторе горячими, потому что ты не хочешь, чтобы этот поезд остановился. Потому что если он остановится, ты будешь чувствовать себя большим дерьмом.

Эта погоня всегда возбуждает. В ней участвует полиция, плохие парни, фрики и проститутки. Такое ощущение, будто ты ныряешь в видео-игру. Ты подставляешь себя, думая, что делаешь что-то клевое, потому что цена всегда выше, чем расплата. Твоя красота, твой свет и твоя способность любить, мгновенно пропадают, и ты становишься черной дырой во вселенной, всасывая в себя всю плохую энергию; ты не ходишь по улицам, раздаривая всем свою улыбку, ты не помогаешь никому и ты никого ничему не учишь. Ты не создаешь шар любви, ты создаешь шар дерьма. Я хочу описать обе стороны того, что я чувствовал, но очень важно понимать, что в конце концов все это дерьмо. Это выглядит заманчиво, ведь именно поэтому Бог или Вселенная, или органы американской разведки или как вам хочется это назвать, поместили эту вещь сюда. Наркотики — это урок жизни, ты можешь убить себя с их помощью или ты можешь превратить себя в свободного человека с их помощью. Я не считаю наркотическую зависимость совершенно бесполезной, но это тяжелая дорога.

Я решил, что если обдалбываться периодически, то я не буду впадать в эту невыносимую зависимость. Я переехал к Айон и несколько раз на неделе шел и покупал на сорок баксов белого китайского героина, обкуривался всю ночь, потом приходил обратно, ложился спать и чувствовал себя хорошо. Где-то через месяц, Айон уговорила меня не уходить никуда, но мы пришли к компромису: приносить все это дело домой и курить вместе с ней в кровати. У нас было очень много таких ночей, когда я обкуривался, мы обнимались и читали такие книги как «Интервью с вампиром» и «Над пропастью во ржи» до самого утра, пока солнце не всходило.

Несмотря на периодическое курение героина, я был совершенно адекватным, пока жил с Айон. Мы провели много прекрасных дней вместе. Я просыпался около неё и думал: «Господи, она такой ангел и я так сильно влюблен в нее». Потом мы долго лежали в кровати, обнимаясь и подпевая Бобу Марли. Мы разъежали на ее маленькой тойоте, обедали в маленьких кафе, курили травку и занимались любовью по всему городу. В один из таких дней, мы курили травку и я благодарил свою звезду за что, что у меня была такая жизнь на тот момент, когда вдруг по радио заиграла песня Стиви Уандера I believe (When I Fall In Love It Will Be Forever[31])». Мы подвинулись поближе друг к другу, включили радио погромче и стали плакать, потому что были так сильно влюблены друг в друга и эта песня так хорошо описывала наши чувства.

Неделю спустя я пропал в аду наркоты. Я брал ее машину посреди ночи и иногда пропадал на несколько дней. Именно тогда я стал общаться с этим мексиканским мафиози-дилером по имени Марио. Я знал его через Кима Джонса. Марио всегда делал отличные сделки, брал с меня наименьшее количество денег за наибольшее количество наркоты. Я мог бы остаться в Голливуде, там было полно людей, которые могли доставить героин прямо домой. Но я не хотел знать много дилеров и я заставил приезжать к Марио только за этим одним разом; я не хотел возвращаться к той жалкой жизни.

Когда мы не обкалывались в его грязной квартире, Марио знал одну безопасную зону под скоростным мостом, это шоссе, которое Лос-Анжелеская полиция никогда не патрулировала. Он объяснил мне, что ни одному немексиканскому члену банды туда не разрешается входить, поэтому для того, чтобы меня туда провести, нам пришлось врать и говорить им, что я женюсь на сестре Марио, так они нас впускали. Прямо там, посреди города, я проводил бесконечное количество дней, лежа на грязных матрацах, вкалывая наркотики.

Единственная вещь, которая могла меня оторвать от всего этого, это турне. Когда пришло время турне для Uplift, за мной приехал гребанный лимузин, чтобы отвести меня в аэропорт, и я решил, что должно быть дела у нас идут хорошо. Так и было. Мы сыграли самые классные концерты в том турне, в основном из-за того, что Хиллел и я не думали о наркотиках. Мы не были частью панк-рок движения, мы не были частью пост панк-рок движения, мы были совершенно другой направлением. Я не мог понять, откуда эти подростки, приходившие на концерты, знают нас, но они были самой лучшей публикой — так много любви, так много духа, так много энтузиазма, они просто приходили и отдавали все, что у них есть внутри.

Мы делали много сумасшедших вещей, пока разъезжали по стране. Когда мы приехали в Техас, я решил сбрить все волосы на лобке. Я собрал их, положил в маленький пакетик и отдал нашему другу Ники Биту как товар для того концерта. Он пошел к нашей торговой лавке и повесил этот пакетик среди футболок и начал кричать: «Лобковые волосы Энтони Кидиса! Всего лишь 25 долларов!». В конце того дня он сообщил мне, что денег не получил, зато получил три штуки женских трусиков и обещание, что эти девушки приведут всю свою семью на следующий наш концерт.

В том турне мы придумали новую игру — «Язык в Грязи». В прошлом много наших развлечений и игр крутились вокруг еды. В турне Freaky Styley мы играли в «Клуб Блюющих». Мы специально ели ужасную, жирную, отвратительную еду, зная, что она небезопасна для нас, и мы выблевывали ее, во что бы то ни стало. Было ли это «2 пальца в рот» или просто мысль о чем то отвратительном, твое мужество определялось по твоей способности блевать. Фли всегда был самым лучшим на таких мероприятиях. Стоило ему только посмотреть на вареное яйцо, как он уже блевал повсюду.

«Язык в Грязи» образовался из нашего с Фли опыта в школе. Помню, однажды мы ехали в автобусе, нам было лет по пятнадцать, а у меня очень сильно болело горло, был насморк и температура. Я прокашлялся и сплюнул прямо себе в руку. Это было что-то из соплей и слюней, и еще чего-нибудь. Мы посмотрели на плевок и я сказал: «Если тебе не слабо, ты съешь это из моей руки, потому что ты единственный сукин сын, который настолько сумасшедший, что бы сделать это». И он съел!