Воины СВО. Воронежцы. Книга славы и памяти - Михаил Иванович Федоров Страница 58

Тройнин:

– Как раз, может, они и в госпитале были. А привезли с Орловки его опять в госпиталь, и привозит офицер какого-то другого офицера: тот ходить не может, у него свело спину. Врач выходит, офицер ему говорит: «Ну сделайте что-нибудь. Видите, согнулся и не разогнется». Врач: «Лечитесь собственными средствами, потому что у нас нет невропатолога. Он отдыхает в выходные».

– Если нет, вызывайте!

Сказал об элементарном, когда сотрудника в случае необходимости вызывали.

Тройнин:

– И все это вместе: парень умирает от астмы. У этого спина. И я послушал, а сегодня опять они мне звонили… Вот, говорю, какие у нас «герои»! Вот…

– Конечно, надо написать о таких безобразиях! Мне координаты парня дайте…

– Да, может, по телефону с бедолагой поговоришь… А я думаю выйти на прокурора в Москве…

– Конечно! Свинское отношение… Надо по башке таким идиотам заехать…

– Это драма! Драма…

– А я занят чем: на Луганщине хозяин енотов и волка бросил, и наши поехали их спасать…

Тройнин:

– Вот енотов и волка поехали спасать, а контуженного бросили на одиннадцатиградусный мороз, и он никому не нужен.

Гонка

Когда Тройнин прислал номер телефона знакомого, я позвонил ему:

– Мне Виктор Ильич дал ваш номер… А этот боец в какой гостинице?

– Сейчас в «Бенефис Плаза». Забираю и отправляю в Санкт-Петербург. Военно-медицинская академия его принимает… – сказал знакомый генерала и продолжил: – Можете приехать на Придачу (вокзал в Воронеже. – Примеч. авт.) и взять интервью… Поезд в 10:40…

– Хорошо… А я вчера в 11 вечера мимо госпиталя проходил, и там мужик на проходной в кубанке стоял…

– Это я был…

Выходило, бойца сопровождал казак.

И тот следом:

– Давайте подъезжайте… Это вопиющий случай. Контуженного отправляют на фронт. Это слов нет… И главное, от этих ребят все открещиваются… А они там свою жизнь кладут…

– Всё, я еду на Придачу…

– Да, приезжайте…

Я мигом собрался, кинул в портфель книгу «Герои СВО…», думая ее подарить бойцу, и в 9:10 я уже выскочил из дома и пулей несся за подъезжающим на остановку автобусом, но тот ушел прямо из-под носа. И я несся на другой угол перекрестка, видя, как к другой остановке подъезжает еще один автобус (с нее тоже можно было ехать в сторону вокзала). И, уже задыхаясь, впрыгнул в заднюю закрывающуюся дверь.

Только плюхнулся на сиденье, как раздался звонок казака:

– Вы где? Мы едем по проспекту Труда…

– А я к цирку, а там на вокзал…

– Может, мы закажем вам такси?

– Зачем? У цирка можно пересечься, и доеду с вами…

Теперь казак звонил: «Мы подъехали», «Мы на углу», «Мы у Дома быта (так назывался высотный дом. – Примеч. авт.). Машина “шкода”, номер 66…» А когда я выскочил из автобуса и бежал к Дому быта, раздался снова звонок, что я уже чуть не выругался: да что названиваешь?! Я – вот! А там: «Михаил Иванович, звонили из комендатуры и сказали никаких интервью журналистам не давать. Так что…» У меня перехватило в груди: какая комендатура, какое интервью (я хотел поговорить), какой журналист (к журналистам себя не относил). Только проговорил: «Я же с ним о жизни только хотел поговорить…», но казак отключил телефон. Я забегал около Дома быта, надеясь найти «шкоду» с номером 66… Но ни около Дома быта, ни на ближайшем перекрестке «шкоды» с номером 66… не нашел.

Набирал номер телефона казака, тот не отвечал, а говорил автоответчик. Я туда наговаривал: «Дайте я хоть книгу бойцу подарю…» В какую-то секунду казак отозвался, и я ему: «Я вас не пойму… Вы за кого?..», и: «Я не собираюсь лезть в секреты…» Прыгнул в ближайшую маршрутку и мчал на Придачу. Доехал до авиазавода, а на оставшемся километре бегом, а где и трусцой, чередуя ее с пешим ходом, спешил к вокзалу. Проходил стоянки с машинами и даже не подумал посмотреть, есть ли «шкода…», и в них заглянуть: там ли боец? Уверенный, что тот на вокзале ждет отправки поезда. Тот отходил через сорок минут.

Но, пройдя по перрону, не заметив никого в камуфляжной одежде эсвэошника, зашел в кассовый зал, где в буфете увидел двух военных: «Вы не на питерский поезд?» Они: «На нижегородский…» Потом в зале отдыха: «Вы?» А мне в ответ: «Мы вообще на юг…» Даже прицепился к военному патрулю: вот ищу парня, он ночью куковал, его гнали из госпиталя, комендатуры, а он больной, теперь вроде в Питер… Но патруль ничего вразумительного сказать не мог.

На станции Придача

Уточнив у дежурной время прибытия: 10:45, теперь метался по вокзалу и его закоулкам в надежде найти бойца. И представлял, как выскажу казаку: «Раз вы так, я не задам ни одного вопроса о его ночных мытарствах… Только о жизни…» И в голове крутились филиппики[41] в адрес казака: «Ты за комендатуру, а я за людей… Вот этому парню повезло, генерал нашелся, а другому, у которого нет такого генерала, как…» Что казак ответит?.. И: «Ты не патриот, ты…»

На путях гудели поезда. Подходил то один состав, то другой. Из них выходили люди, шли по подземному переходу к вокзалу, на площадке перед которым метался я.

Боец родом из Забайкалья

Время катило к 10:15, и я решил пройти на перрон, куда обычно приходили поезда: «Может, он там?» Стал спускаться в подземный переход идти на платформу, как на лестнице увидел паренька, у которого на спине висел рюкзак, и он поднимался по лестнице, переставляя костыли, вместо левой ноги у него болтался подвязанный шлейф штанины.

– Вы… – заговорил, думая помочь, и проскочило. – Иду на питерский…

И от того услышал:

– А я с питерского…

Понял: приехал на поезде из Санкт-Петербурга.

И выплыло:

– Ищу воинскую часть…

– Я бывший милиционер, знаю Воронеж…

– Она… – назвал номер.

Но мне номер ни о чем не говорил.

Поднявшись, я усадил парня на скамью:

– Сейчас найдем патруль, у них и узнаем.

Посмотрел: патрульных не увидел, и присел, ожидая, пока появятся.

Мы немного разговорились.

– Ты сам из каких мест?

– С Забайкальского края. Пгт Первомайский. От Читы двести пятьдесят километров…

– А у меня мама с Большого Голоустного