Борис Венков - В боях за Карпаты Страница 55

—   Уходите! — радирую  Береговому.— Мы  задержим  немцев.

И мое звено ринулось в атаку. Завязался воздушный бой. Один вражеский истребитель бросился к головному штурмовику, на кото­ром летел Береговой. Направляю машину наперерез врагу. Огонь от­крыл с разворота. «Мессер» отвернул. Но это не спасло его. Он рух­нул на землю. Штурмовики и истребители вернулись на свой аэро­дром без потерь.

Когда зарулил на стоянку, Георгий Береговой подбежал ко мне.

—  Спасибо, Петро!

И мы крепко обнялись.

С тех пор и до конца войны мы летали почти всегда вместе. Бази­ровались зачастую на одном аэродроме. Вместе громили врага в рай­оне Винницы, Станислава и Львова, в Карпатах. Добивали в Чехо­словакии.

У каждого из нас рос боевой опыт. Но Георгий Береговой, уже прославленный летчик, Герой Советского Союза, был все таким же скромным, немного застенчивым и искренним. Больше всего летчики ценили его за выдумку, за поиск новых методов боя. После войны мы не раз встречались с ним во время воздушных парадов в Москве, на военных учениях и научных конференциях. Георгий Тимофеевич Бе­реговой стал заслуженным летчиком-испытателем СССР, летчиком-космонавтом, дважды Героем Советского Союза.

Я рад успехам своего фронтового побратима.

ВСПОМИНАЯ ТЕ ДНИ...

В апреле 1944 года 11-й стрелковый корпус совместно с частями 1-й танковой армии генерал-полковника танковых войск М. Е. Катукова, опередив другие войска фронта, вышел на государственную границу Советского Союза с Чехословакией и Румынией. Наши дивизии и корпус отмечались в приказе Верховного Главнокомандующего, в нашу честь гремели в столице залпы салюта.

Вдохновленные успехами, воины 11-го стрелкового корпуса продол­жали наступление. В сообщениях передовых отрядов отмечалось, что перед нами появились новые вражеские части: полки и дивизии хортистской Венгрии.

До сих пор мы не сталкивались с хортистами, не знали боеспособ­ности и морального духа этих частей. Первая моя встреча с ними произошла через день после освобождения Коломыи. Я приехал в этот город и увидел такую картину. На улицах было много вра­жеских солдат. Возле штаба 271-й стрелковой дивизии стоял полков­ник В. М. Лемантович с венгерским офицером. Офицер плакал, а Лемантович сочувственно кивал головой и успокаивал его через девуш­ку-переводчицу.

В штабе дивизии мне рассказали о случившемся. Оказывается, один из батальонов венгерской армии, находившейся где-то в Запад­ной Украине, узнав о приближении советских войск, решил отступить подобру-поздорову в Карпаты, поближе к дому.

Взвод наших разведчиков (десять красноармейцев во главе с моло­деньким младшим лейтенантом), посланный на машине к г. Надвор­ной, нагнал этот батальон на марше. Младший лейтенант, слышав­ший, что венгры не очень-то настроены умирать за гитлеровцев, при­нял дерзкое решение. Обогнав вражескую колонну по параллельной дороге,  он  устроил  в  лесу  засаду,  разместил  своих  солдат в  10— 15 м друг от друга.

Из-за поворота показалась голова колонны. Впереди ехали в та­рантасе командир батальона и переводчица. Когда батальон порав­нялся с засадой, младший лейтенант и двое солдат выскочили на дорогу. Остальные бойцы по заданию командира взвода быстро перебегали от куста к кусту. Создавалось впечатление, что опушка ки­шит советскими солдатами.

—  Я  командир  дивизии,— сказал   венгру  младший  лейтенант.— Один мой полк слева, другой справа, артиллерия стоит впереди. Сда­дитесь — всем гарантируем жизнь. Будете сопротивляться — смерть!

Внезапность ошеломила венгерского офицера. Он приказал склады­вать оружие. Его посадили в машину и отправили обратно в Коломыю. Разоруженный батальон двинулся в том же направлении.

В Коломые комбат доложил командиру 271-й стрелковой дивизии, что сдался без боя русскому генералу. В штабе дивизии удивились: никакого генерала впереди не было! А когда все выяснилось, коман­дир батальона заплакал от обиды.

—  Мне    не    стыдно    сдаться    Красной    Армии,— говорил    он.— Я и сам искал подходящего случая. Но как мог я, майор, кадровый офицер, сдаться младшему лейтенанту?

Мы постарались успокоить его. А вскоре этот майор и двое сол­дат — членов Венгерской коммунистической партии — обратились к нам с просьбой разрешить батальону сражаться против фашистов. Я верил, что венгры хорошо покажут себя в бою, но не имел полномо­чия   удовлетворить   их   просьбу.   Батальон   был   отправлен   в   тыл.

Пять лет спустя мне пришлось работать в Военной академии имени Фрунзе.

Среди слушателей оказался и мой знакомый командир батальона подполковник Дьюлаи. В свое время он успешно закончил Военную академию. Сейчас Дьюлаи — полковник запаса, живет в Будапеште.

Но вернемся к событиям весны 1944 года. Наш корпус был пере­подчинен 38-й армии генерал-лейтенанта К. С. Москаленко. Если и до этого мы ощущали перебои в снабжении (боеприпасы доставлялись самолетами), то теперь стало еще хуже. В тылу продолжались бои с окруженной группировкой противника. А мы, вырвавшись вперед, перестали получать боеприпасы. Не было даже патронов для авто­матов.

Между тем навстречу нам выдвинулись и перешли в наступление крупные силы 1-й венгерской армии. Особенно упорно давили они на 271-ю стрелковую дивизию, действовавшую в районе Надворной. Только 18 апреля противник бросил в бой против нее до 30 танков. Отважно действовали бойцы 829-го артиллерийского полка, которым командовал майор Коробов. Особенно отличились 4-я и 7-я батареи старших лейтенантов Кудрявцева и А. Я. Шеха. Батареи бились до последнего снаряда, подбили три танка.

В бою отличился минометный расчет 867-го стрелкового полка, ко­торым командовал сержант коммунист Косенко. Подпустив фашистов на близкое расстояние, минометчики накрыли их метким огнем. Ког­да же кончились все мины, они бросились в рукопашную схватку и уничтожили 12 захватчиков.

Имея боеприпасы, мы остановили бы противника. Но стрелять бы­ло нечем. И хортисты начали нас теснить. К счастью, действовали они очень осторожно: продвигались за сутки 2—3 км и останавлива­лись, очевидно опасаясь подвоха с нашей стороны.

В конце апреля в Прикарпатье прибыло управление 18-й армии генерал-лейтенанта Е. П. Журавлева. Наш корпус был включен в со­став этой армии. Вскоре мы получили достаточное количество боепри­пасов и вступили в упорные бои с врагом. Фронт постепенно стабили­зировался.