Карл VII. Жизнь и политика - Филипп Контамин Страница 53

В этой кампании ведущая роль принадлежала не королю, а Жанне д'Арк и ауре пророчицы которая ее окружала. Как сказано в одной бургундской хронике: "Не было ни одной крепости, которая не сдалась бы по ее простому слову и предупреждению, веря и надеясь, что это божественное дело". "Она собрала и вдохновила именем Иисуса людей, чтобы склонить народ к подчинению и повиновению упомянутому Дофину. И сделано это было так хорошо, что молва о том, что она творит чудеса, распространилась повсюду, даже до Рима, и, что, как только она появлялась в каком-либо месте, люди, которые там находились, как бы они ни желали не повиноваться упомянутому Дофину или ей, все становились немощными и не имели никакой силы защитить себя от нее, и немедленно сдавались"[287]. Жанна д'Арк считалась не только военачальником "ведущим за собой войска Дофина", но и человеком способным воздействовать на других увещеванием в устной или письменной форме. Чудо Девы, этой молодой крестьянской девушки, которую можно было бы априори считать лишенной всякого красноречия, всякой тонкости языка, было также "чудом слова".

Бездеятельность

В сентябре 1429 года (дата является ориентировочной) Бедфорду был направлен амбициозный меморандум, вдохновленный англофилом-бургундцем Югом де Ланнуа. Регенту советовали предоставить Филиппу Доброму, чтобы убедить его и его подданных "продолжать войну" (что явно указывает на то, что его упрекают в нерешительности) какое-нибудь "великое и знатное владение" (например Шампань, которую еще надо было завоевать), и ускорить, так необходимое, прибытие молодого Генриха в его французское королевство. Тем временем герцог Бургундский, получивший с 1 января 1430 года в свое распоряжение 1.000 латников и 1.000 лучников, оплаченных Бедфордом, и сопровождаемый собственными контингентами, займется обороной Парижа и "подготовкой пути для короля в Реймс, чтобы он мог там короноваться". Чтобы пробудить рвение Иоанна V, герцога Бретонского, который формально признал Генриха VI королем Франции, ему следует предложить графство Пуату (которое тоже  еще надо было завоевать). Что касается Ришмона, потерявшего пост коннетабля Карла VII, то он вполне может стать коннетаблем Генриха VI. Ему следует пообещать герцогство Турень, графство Сентонж, провинцию Они (Онис) и город Ла-Рошель, а также сеньории в Пуату принадлежавшие Ла Тремую, который был непримиримым врагом Ришмона. Все это тоже, предстояло завоевать. Ришмон из западных провинций, а герцог Филипп из Ла-Шарите-сюр-Луар (капитаном которого в течение многих лет был небезызвестный Перрине Грессар, который, действовал только в своих личных интересах, утверждая, что ведет борьбу за дело Генриха VI), могут организовать скоординированное наступление. И король (sic!) будет вынужден отступить в Лангедок, тогда как английская армия, посланная в Гиень, нападет на владения сеньора д'Альбре и графов де Фуа и д'Арманьяка. Вместо изнурительной осадной войны, не следует ли вернуться к войне маневренной? Пора создать сеть союзов, в которую вошли бы Савойя, король римлян Сигизмунд Люксембург, короли Кастилии, Арагона, Португалии и Наварры, герцоги Милана и Лотарингии и даже некоторые князья Германии[288]. Конечно, все это были "планы на бумаге", но это означало, что коронация Карла VII и успехи лета 1429 года открыли для него перспективы на будущее. Ничего еще не было решено.

Поэтому можно признать, что кампания, возглавленная сеньором д'Альбре, лейтенантом короля в Берри, маршалом Жаном де Буссаком, Людовиком де Бурбоном, графом де Монпансье, и Жанной д'Арк в ноябре-декабре 1429 года, была отнюдь не бесполезной, поскольку носила как наступательный, так и превентивный характер. Возвращение Ла-Шарите означало предотвращение серьезной угрозы для Буржа, самой уязвимой из столиц Карла VII в то время, со стороны англо-бургундцев. Сен-Пьер-ле-Мутье был взят штурмом, во многом благодаря Деве, которая затем отправилась в Мулен, столицу герцогства Бурбонского. Там она написала жителям Риома письмо с просьбой предоставить ей военные материалы "во имя добра и чести короля, а также всех остальных жителей этого города". Затем армия переправилась через Луару и в течение декабря взяла в осаду Ла-Шарите. Осада не удалась, поскольку Грессар, согласно одного источника, прибегнул к какому-то "чудесному изяществу", о котором мы больше ничего не знаем. При отступлении артиллерию пришлось бросить на месте, включая знаменитую бомбарду Bergère (Пастушка), предоставленную городом Орлеаном. Безусловно, это была плохо спланированная кампания, проведенная в неподходящее время, с недостаточными ресурсами и в принципе, Карл VII не должен был ее санкционировать. Предположим, что, как это часто бывает, он просто позволил этому случиться.

Далее, удрученная но не сломленная, Жанна побывала в Меэн-сюр-Йевр, в Жаржо (25 декабря), в Орлеане (19 января 1430 года), где она повидалась с Жаном Рабато, и, наконец, в Сюлли-сюр-Луар, в резиденции Жоржа де Ла Тремуя, неизвестно в замке или в городе.

Именно в Меэн-сюр-Йевр, в декабре, Карл VII актом, составленном на латыни, аноблировал саму Жанну, ее мать, отца, трех братьев и всех их потомков рожденных в законном браке. В этом акте, скрепленным Большой печатью зеленого воска на двух шелковых лентах красного и зеленого цвета, была использована следующая фраза: "Королем, епископом Се, сеньорами Ла Тремуем и Трев и другими присутствующими". Таким образом, эти три человека и приняли окончательное решение. Аноблирование означало, что любой член этого рода (мужского пола) может претендовать на посвящение в рыцари и имеет право на владение недвижимостью и передачей его по наследству. Все члены этого рода могли пользоваться свободами, прерогативами и другими правами, принадлежащими дворянству королевства (в первую очередь, имеются в виду налоговые привилегии, но были и другие, например, судебные). Ничего не было сказано о гербе, который уже был пожалован Карлом VII Жанне (и ее братьям) 2 июня 1429 года, возможно, в преддверии кампании на Средней Луаре. Финансовые чиновники короля и бальи Шомона, в чей бальяж входила деревня Домреми, были ответственны за исполнение этого пожалования, которое было занесено, 16 января 1430 года, в реестр Счетной палаты Карла VII, находившейся тогда в Бурже. Каковы же были причины этого пожалования, которое было одновременно классическим и исключительным, поскольку распространялось на двух женщин (Жанну д'Арк и ее мать), а также на потомков мужского и женского пола данного рода? Речь шла как о вознаграждении "почетным даром" "достойных похвалы, добрых и значительных услуг", которые Жанна уже оказала и которые она могла оказать "в будущем", так и о "возвеличивании весьма плодотворных милостей", которые "божественная воля" оказала королю "благодаря славному служению Девы". Акт выражал королевскую благодарность в похвальных выражениях, но не более того, и, прежде всего, не исключал возможности того, что Жанна еще сможет пригодиться[289].

Оборона Парижа стала хорошей новостью и, возможно, приятным сюрпризом для двуединой монархии. Существует письмо, написанное Генри Бофортом и архиепископами Кентерберийским (Генри Чичеле) и Йоркским (Джоном Кемпом) от имени Генриха VI (20 декабря 1429 года) и адресованное его "дорогому купеческому прево и эшевенам, буржуа и жителям" его доброго города Парижа. В письме сообщалось, что не смотря на его "юный и нежный возраст", он только что короновался как король Англии [6 ноября в Вестминстерском аббатстве], и теперь имеет намерение "лично отправиться в