Отравительницы, куртизанки, анархистки. Дело о ядах и другие истории знаменитых преступниц - Марк Лефрансуа Страница 5

Несмотря на шокирующее признание, так называемая княгиня покинула Бастилию вскоре после того, как ее посетил человек, который не терпел возражений, Месье, брат короля[2]… Она еще заставила о себе вспомнить, когда возглавила банду грабителей, державшую в страхе улицу Пладетен, а после снова исчезла. Поговаривали, что она вернулась в Англию и продолжила свои зловещие занятия в Лондоне…

Мари Лафарж

Мари Каппель была симпатичной девушкой 24 лет от роду, но замуж не спешила. Ни одно из предложений руки и сердца не удовлетворяло ее требованиям. Семейное предание гласило, что ее бабушка была внебрачной дочерью, плодом любовной связи между мадам де Жанлис и герцогом Орлеанским, принцем крови Филиппом Эгалите (который в свое время выступил за казнь Людовика XVI). Помимо того, что Мари, вероятно, приходилась кузиной королю Луи-Филиппу, она также была сиротой, что делало ее особенно уязвимой на рынке невест, и по мере взросления ситуация усугублялась. И конечно, она представляла выгодную партию для мужчины, который заботился о своем положении в обществе.

Она выросла в семейном замке Виллер-Элон и получила образование в школе для девочек из высшего общества Эны, где изучала литературу и музыку. К тому же она была вполне обеспечена, лишь в качестве приданого имея в распоряжении 80 000 франков. Ее друзья подыскивали ей супруга. Однажды летним вечером 1839 года барон Гара, управляющий Банком Франции, пригласил ее на обед, на котором также присутствовал Шарль Лафарж. 8 июля Мари написала подруге письмо, которое сохранилось до сего дня. Никто не скажет за нее лучше, чем она сама, так что приводим цитату: «Дорогая, хочу сообщить тебе важную новость. Она удивит тебя, но не больше, чем меня саму. Ты же знаешь, у меня непростой характер, я вечно рассуждаю о плохом, но я наконец выхожу замуж, и все произошло так стремительно! В среду я познакомилась с неким господином и понравилась ему, а он мне – нет. В четверг я снова с ним увиделась, и он уже не так отталкивал меня. В пятницу он сделал мне предложение, и я не сказала ему «да». В субботу же я не сказала «нет». А сегодня, в воскресенье, мы опубликовали объявление о браке. Он носит фамилию Лафарж (не слишком красивую), а зовут его Шарль (это уже не так уж и плохо). Он не красавец, но и не урод, вид у него довольно свирепый, хоть и не лишен добродушия. Зубы у него превосходные, чтобы меня съесть. Репутация – безупречная. У него поместье в Лимузене, в 150 лье[3] от Парижа, и, насколько я могу судить по плану, что он мне дал, его замок довольно милый. И еще – он меня просто обожает, а мне это нравится!»

Однако в письме она умолчала о том, что этот мужчина 28 лет от роду был вдовцом без детей, а состояние сколотил за счет железа. Он владел литейной мастерской в Ле-Гландье в Коррезе, что близ Юзерша.

Эти детали пока что совершенно не трогали Мари, так что уже 23-го числа того же месяца брак был заключен (с невероятной поспешностью) в одной из столичных церквей, и на следующий же день молодожены отправились в Коррез. Первым пунктом назначения их долгого пути по мощеным дорогам стал Орлеан. Они остановились в отеле, поужинали и поднялись в свою комнату. Мари задержалась в уборной, и супруг в нетерпении громко постучал в дверь, а когда она вскоре вышла, то осыпал ее оскорблениями и угрозами. Произошедшее расстроило ее, а дальше становилось только хуже, супруга же, казалось, все устраивало.

После они прибыли в Ла-Шатр, где жили родители Лафаржа. Эти люди, совершенно лишенные какого-либо такта, вели себя так вульгарно, что шокировали новобрачную. Наконец они добрались до Ле-Гландье. В тот день шел сильный ливень, и обстановка показалась молодой жене безотрадной. Замка же не существовало, вместо него она обнаружила картезианский монастырь, чьих обитателей выгнали оттуда во времена Великой французской революции, а само здание затем продали тому, кто предложил наиболее высокую цену. Семья Лафарж приобрела его за небольшую сумму и в 1832 году установила плавильные печи. Комнаты, предназначенные для хозяев, были лишены всяких удобств, старую мебель изъели черви, ковры и занавески протерлись до дыр, и, как в любом загородном доме, все кишело крысами.

Каждый день приносил молодой жене новые разочарования. Конечно, она мечтала о совсем другой жизни и тосковала в плену этого огромного стылого здания, находившегося на отшибе. К тому же отношения со свекровью с самого начала стали натянутыми. Мари испытывала такое разочарование, что пожелала покончить с этим, когда не прошло еще и трех недель. Но как ей вернуть свободу?

Она думала, что сможет добиться этого, написав письмо мужу. Итак, 15 августа Мари посвятила тому, за кого слишком поспешно вышла замуж, целый роман. На коленях она просила у него прощения за допущенную ошибку. Она любила не его, а другого, и эти страдания так мучили ее, что она просила позволить ей умереть. Как и мужа, ее возлюбленного звали Шарль, он был красив, благороден. Они знали друг друга с детства – и любили. Но затем вмешалась другая женщина… Мари уже тогда хотела умереть, но затем решила всем назло выйти замуж. Однако она совсем не знала о «таинствах» брака. Она смотрела на мужа как на отца, полагая, что кроме поцелуя в лоб от нее больше ничего не требуется.

Затем она завуалированно упомянула, как была лишена девственности и что последующее совсем ей не понравилось. Она даже осмелилась написать следующее: «Ваши ласки мне отвратительны». Она нигде не находила себе места, и смерть представлялась единственным выходом. Затем Мари осторожно затронула разницу их мировоззрения, окружения и всего того, что неотвратимо отдаляло их от друга. Затем, вспомнив, что сочиняет роман, она заявила, что виделась со своей прежней любовью в Орлеане. Он жил напротив их гостиницы, а затем последовал за ней, и сейчас он здесь, неподалеку от Ле-Гландье. Так что она должна была выбраться из сложившейся ситуации, уйти куда-то далеко или умереть, но так или иначе навсегда исчезнуть.

Наконец, она предложила ему устроить ей побег. Она много думала и решила, что отправится в Смирну, в далекую Турцию. Пусть он запряжет двух лошадей в телегу,