Революционеры или террористы. Воспоминания участниц Фракции Красной Армии - Инге Фитт Страница 5

class="p1">Эти события стали переломными для гамбургского Шпонтиса. Вследствие выселения распался Пролетарский фронт. Члены группы поддержали сквот, хотя он не соответствовал их теоретическим убеждениям; по их мнению, борьба за жильё должна вестись в кварталах рабочего класса и подготавливаться широкой общественной пропагандой. Когда был занят дом на Эхофштрассе, 39, многие жители района уже уехали. В Хоэнфельде было мало, если вообще были, долгосрочных политических перспектив. Тем не менее, Пролетарский фронт попал в одну из ловушек воинствующей политики: воинственность стала в первую очередь индивидуальным испытанием преданности и веры. В конечном итоге это привело к расколу группы.

После выселения и последующих государственных репрессий некоторые из сквоттеров на Эхофштрассе решили уйти в подполье. Двое из них, Карл-Хайнц Дельво и Бернхард Рёсснер, входили в состав отряда Фракции Красной Армии, который пытался заставить освободить заключённых Штаммхаймского РАФ нападением на посольство Германии в Стокгольме в апреле 1975 года. Участие бывших сквоттеров в действиях вооружённой группы сопротивления позволило государству впоследствии представить сквоттинг как «перевалочный пункт для террористов».

В результате «травмы Эхофштрассе» гамбургские спонтисты в течение нескольких лет не могли организовывать более крупные политические инициативы.

Ситуация изменилась только в 1976 году в связи с борьбой против строительства атомной электростанции в Брокдорфе.

Движение «Спонти» в университетах

Положение студентов университетов резко изменилось в первой половине 1970‑х годов. Благодаря технократическому «образованию в новой форме» университеты превратились в массовые учебные заведения. Число студентов в Западном Берлине и Западной Германии увеличилось более чем в три раза с 1960 по 1979 год, достигнув примерно одного миллиона человек. В политическом плане ситуация характеризовалась наличием К-групп и левых реформаторов. В то время как К-группы отдавали приоритет «требованиям классовой борьбы» перед «индивидуальными потребностями», многие «левые учёные», пришедшие в академические круги в результате восстания 1968 года, сосредоточились на разоблачении «буржуазной науки», сумев не только сделать академическую карьеру, но и продать свои диссертации как важный вклад в борьбу.

В середине 1970‑х годов антитеоретические и антиакадемические «Спонтис» закрепились в университетском активизме. С помощью нестандартных, весёлых и образных акций они бросали вызов академическим структурам: в Мюнстере свинья была избрана президентом университета. В Ульме собака баллотировалась в университетский сенат. На пике своего влияния, в 1977—78 годах, Спонти выступали в качестве представителей студентов в нескольких университетах.

Движение Спонти 1970‑х годов характеризовалось богатым и противоречивым набором протестов, бунтов, отказов и эскапистского поведения. Политические идеи представляли собой смесь антиинституциональных, прямо-демократических, автономных и анархистских элементов. Главной мишенью было буржуазное общество.

В конце 1970‑х годов, после разочарований, связанных с «реформаторскими университетами», спонтисты всё больше внимания уделяли альтернативной культуре, организации соседских сообществ и антиядерному активизму. Университеты по-прежнему предоставляли относительно свободное пространство, которое использовалось как база для участия в других видах борьбы.

Описание движения Спонти было бы неполным без упоминания его социально-психологических аспектов: в абстрактных терминах его можно описать как попытку создания коллективного опыта, намекающего на возможность чего-то другого. Если говорить более конкретно, то группы Спонти имели неоправданно высокие коллективные амбиции, которые не раз заканчивались психологической драмой, делающей невозможной любую политическую работу. Идеология «аффектированности» была связана с «новой внутренностью», которая регулярно приводила к отказу от политики и уходу в коллективные дома, группы самопомощи и наркотики. Антиполитическое» кредо спонтистов порой превращалось в простой приватизм.

Краткая история К-групп

Во время распада АПО несколько фракций SDS уже проявляли симпатии к марксистско-ленинским партийным моделям. Даже группы из антиавторитарной среды обратились к догматизму в поисках новых политических перспектив. Стали циркулировать лозунги типа «Покончим с антиавторитаризмом», и люди заговорили о «пролетарском повороте». На смену «антиавторитарному безумию» в основном студентов среднего класса пришло возвращение к «мелкобуржуазной серьёзности» марксистско-ленинских кадров. От индивидуальных идей отказались, а партия подчинилась. Теперь партия – обычно называемая «ведущей партией пролетариата», независимо от личных предпочтений – означала «революционную идентичность», а не личность. Среди множества образовавшихся «групп К» четыре стали особенно влиятельными, некоторые из них установили сильное господство в определённых городах и регионах: в Западном Берлине – КПД-АО, основанная в 1970 году; в Киле и Рурской долине – Коммунистическая партия Германии – марксисты-ленинцы (КПД-МЛ), основанная в конце 1968 года старыми членами КПД; в Гамбурге – Коммунистический бунд (КБ), основанный в 1971 году; во Франкфурте, Гейдельберге и Бремене – КБВ, основанная в 1973 году несколькими учебными группами.

Помимо фиксации на революционной роли заводского пролетариата, все вышеупомянутые организации объединяла «антиревизионистская» позиция в отношении ГКП и Советского Союза. Влияние маоизма было сильным, а программы в основном следовали политике Китайской Народной Республики и Албании. Некоторые организации даже критиковали Советский Союз за «социал-империализм» и считали эту страну ещё большим врагом революционного социализма, чем Соединённые Штаты. КПД-МЛ и другие организации также выступали за воссоединение «социалистического немецкого отечества». Хуже всего, однако, было узкое понимание теорией и практикой К-групп и их организационные структуры; авторитарная и догматическая теория в сочетании с сухими экономическими доктринами свели универсальный горизонт марксизма-ленинизма к вульгарной идеологии распределения имущества.

Тем не менее, члены групп были убеждены в «ведущей роли партии в борьбе рабочих». Это порождало не только строго иерархические структуры, но и жёсткие требования к послушанию, дисциплине и выносливости. К членам партии предъявлялись жёсткие требования. Их повседневная жизнь и социальные отношения были полностью регламентированы. Почти все личные доходы передавались партии, устраивались «красные свадьбы», мужчины должны были носить короткие волосы, от людей требовалось посвящать до восемнадцати часов в день «революционной политике партии», а сцена Спонти осуждалась как «элитарная» и «мелкобуржуазная».

В середине 1970‑х годов К-группы сформировали самую мощную внепартийную ментальную силу левых в различных городах. На пике их деятельности в них было организовано более десяти тысяч человек. KBW была самой крупной организацией с тремя тысячами членов, в то время как KB только в Гамбурге насчитывала почти тысячу человек. В 1977 году журнал KBW «Kommunistische Volkszeitung» продавался тиражом более тридцати тысяч экземпляров в неделю. Журнал КБ «Arbeiterkampf» не отставал от него с двадцатью пятью тысячами экземпляров.

Некоторые организации демонстрировали удивительный уровень воинственности: в апреле 1973 года члены КПД-АО ворвались и разгромили ратушу Бонна в знак протеста против визита премьер-министра Южного Вьетнама. В 1975—76 годах KBW организовала массовые перекрытия трамвайных путей против повышения платы за проезд в общественном транспорте. На ранних этапах общенационального антиядерного движения К-группы направляли большие контингенты хорошо экипированных товарищей, которые оказались очень эффективными в практических столкновениях. Не в последнюю очередь именно их воинственность привела к интенсивным дискуссиям о запрете К-групп, особенно KBW, в конце 1977 года. Митинг поддержки, организованный большинством известных К-групп, за