Танкисты. Книга вторая - Коллектив авторов Страница 48

Потом наша летучка находилась в Ельце, а после оказалась в Рязанской области, в районе станции Павелец. Там мы демонтировали автоблокировку рельс. А когда немцев от Москвы отогнали, то нас отправили на заготовку леса. Угля ведь не хватало, Донбасс немцы уже оккупировали, приходилось все топить дровами. Вот мы и пилили деревья в Марьиной Роще. На день у нас была норма – 3 кубометра на двоих, причём чурки должны быть метрового размера, без сучков. Именно в это время к нам как-то привезли трофейную немецкую пушку невероятно большого калибра, которая предназначалась специально для обстрела столицы. Поверите или нет, но я свободно залезал в её ствол.

31 января 1943 года наши части освободили Воронеж, и мы прибыли туда сразу за войсками. Города практически не было, всюду дымящиеся руины, среди которых валялись трупы немцев… Когда мы сделали свою работу, я попросил начальника отпустить меня домой, ведь я жил всего в 90 километрах отсюда. Он дал мне ровно сутки, и я поспешил отправиться в путь. Дорогу я знал хорошо, да и как тут заблудиться, когда идёшь всё время вдоль железнодорожного полотна. А когда сворачивал на шоссе, там для верности маршрута кто-то по обочинам дороги поставил трупы немцев. Вот они и стояли, как вешки, чтобы не сбиться с пути…

Мать очень обрадовалась, когда меня увидела, ведь в 41-м мы же очень быстро отошли, я даже и предупредить ее не успел. Да ещё кто-то из соседей сказал, что видел нашу летучку на какой-то станции и там нас якобы разбомбило. Но мама не верила в это и молилась обо мне как о живом. Когда в нашу деревню пришли немцы, то устроили в конюшне лагерь военнопленных. Если кто-то из местных находил там родственника, то мог забрать его под расписку. Мать и туда ходила, искала меня среди пленных.

Весной 1943 года начальник летучки сказал, чтобы я сходил в военкомат, потому что мой возраст вскоре должны призывать. Явился туда, а там, как оказалось, меня уже обыскались, даже стали думать, что я укрываюсь от службы. Я объяснил, где находился всё это время, после чего мне сказали явиться на призывной пункт. Нас посадили в вагоны и отправили в Чувашию, в полковую школу, обучаться на пулемётчиков. А потом приехали «покупатели» из Горьковской танковой школы и стали проводить набор в танкисты.

– По каким критериям отбирали в танковые войска?

– Вечером нас построили, представитель школы прохаживался вдоль строя и, подходя к некоторым из нас, протягивал руку, чтобы поздороваться. Чьё рукопожатие ему нравилось, тем он приказывал выйти на шаг вперёд. Я, хоть и маленький по росту, но руку пожал здорово. Вообще танкисты брали ребят преимущественно среднего роста. У меня, например, рост 167 см, а те, кто имел 170 см, уже не проходили.

Нас привезли в Горький, там находился большой завод, на котором во время войны делали и машины, и танки, и самоходки. За оградой завода находилась наша школа, состоявшая из бараков для обучения и землянок для жилья. Хотя надо сказать, что в бараках у нас проводились только политзанятия, всё остальное нам преподавали в землянках. Там меня стали обучать на механика-водителя.

– Как вы отнеслись к такой перемене в вашей жизни?

– С радостью. Вначале потому, что в танковой школе кормили гораздо лучше, чем в полковой. Потом я помню, как мы ждали отправки на фронт, ведь нам должны были выдать новую военную форму. Ну что сказать, вот такие мысли у человека, когда ему идёт 17-й год. Например, те, кому уже пришлось повоевать, прямо скажу – не горели желанием возвращаться обратно на фронт. А мы буквально считали дни до отправки.

– Что изучали в танковой школе?

– Поскольку в танке все члены экипажа должны быть взаимозаменяемы, то мы изучали всё: устройство танка, ведение стрельбы, как из пушки, так и из пулемёта, вождение, ремонт в боевых условиях. Особенно долго упражнялись в посадке в танк. Надо было разбежаться, закинуть ногу и допрыгнуть до башни и зацепиться руками за люк. В передний люк садились водитель и пулемётчик, а остальные садились сзади со стороны мотора. Для выхода имелся аварийный люк снизу, державшийся на штифтах. Особое внимание уделялось материальной части. Изучали мы в основном наши Т-34 и американский «Шерман» и на практике обучались на американском танке.

– Кто-то из преподавателей запомнился?

– Не помню сейчас его имени, запомнилось только, что мы с ним оказались родом из одних мест. Как-то мне старшина «впаял» наряд вне очереди за то, что я встал в столовой без команды. Заставил мыть пол. Потом он приходил, проверял и заставлял перемывать до самого утра. На следующий день я на занятиях, конечно, клевал носом, меня несколько раз окликал преподаватель. После лекции он спросил меня, почему я такой сонный. Я рассказал. Он спросил, понимаю ли в электричестве, я ответил, что да, и тогда он послал меня по какому-то адресу в город, чтобы я там починил проводку. Когда вернулся, меня хорошо покормили, а этот преподаватель сказал, что в дальнейшем меня никто трогать не будет.

– Где получали технику?

– Нам привозили её в контейнерах из Мурманска. Весь танк снаружи находился в смазке, даже внутри пушки, поэтому мы называли её «пуш-сало». Вот нам давали танк, мы его отмывали от солидола. Запомнилось, что внутри, когда вскрываешь танк, везде висели шёлковые мешочки с солью. Они предназначались для того, чтобы впитывать влагу, если она попадёт внутрь.

Сержант танковых войск Головачёв Владимир Никитович

Каждый танк был укомплектован отличным обмундированием: кожаными брюками и куртками. Но мы их только видели, а забирало их себе учебное командование. Имелись там также и американские автоматы, но, прибыв на фронт, мы их в скором времени выбросили. Потому что они выдерживали всего 10–15 очередей, а потом нагревались, и пули вылетали из ствола как сопли.

– Как вы оцениваете наш Т-34 и «Шерман»?

– Наши, с одной стороны, лучше. Во-первых, Т-34 ниже, чем «Шерман», сантиметров на 30–40, а это много значит для войны. У нас имелись бортовые фрикционы, позволявшие развивать высокую скорость, но стрелять с ходу было нельзя, потому что не было стабилизатора. Ведь когда едешь по пересечённой неровной местности, очень тяжело прицельно выстрелить. Но у нас часто случались казусы, когда снаряд взрывался