Исаак Ермашев - Сунь Ят-сен Страница 48

Ленин, конечно, критикует народнические взгляды Сунь Вэня на возможность для Китая избегнуть капитализма. Напротив, пишет Ленин, вся программа преобразований, защищаемая Сунь Вэнем, если только она будет проведена в жизнь, создаст наилучшие условия для быстрого развития производительных сил по капиталистическому пути, поскольку исчезнут феодальные препоны. Но Ленин видит не только недостатки, мелкобуржуазный утопизм и даже реакционность во взглядах Сунь Вэня. Он видит в его взглядах величие китайского народа, искренний демократизм и революционную решимость бороться за полное раскрепощение великой страны. Ленин говорит о Сунь Вэне: «Этот европейски образованный представитель боевой и победоносной китайской демократии, которая завоевала себе республику…» Его статью Ленин называет «платформой великой китайской демократии». И дальше он пишет: «Перед нами действительно великая идеология действительно великого народа, который умеет не только оплакивать свое вековое рабство, не только мечтать о свободе и равенстве, но и бороться с вековыми угнетателями Китая». Во взглядах Сунь Вэня Ленин отчетливо видит идеологию революционного бойца, не допускающего даже мысли «о совместимости китайского самодержавия с китайской «социальной реформой», с китайскими конституционными преобразованиями». Ленина восхищает в Сунь Вэне «Цельный демократизм с требованием республики. Прямая постановка вопроса о положении масс, о массовой борьбе, горячее сочувствие к трудящимся и эксплуатируемым, вера в их правоту, в их силу». Для Ленина Сунь Вэнь «революционный демократ, полный благородства и героизма, свойственного такому классу, который идет не под гору, а в гору, который не боится будущего, а верит в него и самоотверженно борется за него, — классу, который ненавидит прошлое и умеет сбрасывать его омертвелую и душащую все живое гниль, а не цепляется за сохранение и восстановление прошлого ради охраны своих привилегий».

Ленин целиком одобряет линию Сунь Вэня на развитие «наибольшей самодеятельности, решительности и смелости крестьянских масс в деле политических и аграрных реформ».

Придет время, пророчески предсказывает Ленин, когда в Китае вырастет рабочий класс, и тогда он создаст партию пролетариата, которая, «критикуя мелкобуржуазные утопии и реакционные взгляды Сунь Ят-сена, будет, наверное, заботливо выделять, охранять и развивать революционно-демократическое ядро его политической и аграрной программы».

Сунь Вэнь считал «гвоздем» своей программы «уравнение прав на землю». Такое требование повсюду выставлялось крестьянской демократией, в том числе и в России. Ленин писал: «Идея «права на землю» и «уравнительного раздела земли» есть не что иное, как формулировка революционных стремлений к равенству со стороны крестьян, борющихся за полное свержение помещичьей власти, за полное уничтожение помещичьего землевладения». Китайский крестьянин, союзник рабочего класса на новом этапе революции — вот что предвидел Ленин, и это предвидение стало осуществляться в Китае впоследствии при прямом и активном участии Сунь Вэня.

Из Шанхая Сунь Вэнь отправился в поездку по долине великой китайской реки — Янцзы. Перед ним открылась его родная страна — грандиозная по своим нетронутым естественным богатствам, обилию трудящегося населения, ждущая приложения орга* низующей воли и современных научно-технических средств. Потом он спустился на юг, в Гуандун, изъездил вдоль и поперек родную сторонку, побывал во многих городах и деревнях и, конечно, в Кантоне.

Сунь Вэнь хотел проверить, кто же последует за ним и откажется от занятия официальных должностей? Таких было очень мало. Большинство видных членов союза, ведших в годы борьбы жизнь, полную лишений и опасностей, пробывших немало лет в тюрьмах и ссылках, познавших горькую нужду, теперь, после установления республики, стремилось вознаградить себя, занять выгодные посты и пожить в свое удовольствие.

А Сунь Вэнь никогда не забывал то, что внушило ему святое чувство борьбы: революционер не ждет наград, высшая награда для него — сознание исполненного долга перед народом. Ничего другого! Он знал, что в своей среде некоторые «революционеры» называют его «чудаком», человеком «не от мира сего», «одержимым»… Пусть!

Этим «пристроившимся» необходима была и другая партия. Объединенный союз, собственно, не был приспособлен к роли парламентской партии. По своей структуре, по организации и по методам работы он являлся конспиративной организацией. Сун Цзяо-жэнь требовал превращения его в «открытую» партию. Сунь Вэнь возражал против ликвидации союза. Борьба еще не закончена, доказывал он, наверняка предстоит жестокая война с Юанем. Но его не послушали. Сун Цзяо-жэнь ратовал за «открытую» партию, которая объединила бы и другие организации — группы либерального толка. Он начал переговоры с пятью такими группами. Четыре из них согласились объединиться вместе с союзом в Гоминьдан — национальную партию. Союз доживал последние дни. Последние дни доживала и относительно спокойная обстановка в стране.

В середине июня 1912 года внезапно скрылся из Пекина премьер-министр Тан Шао-и. Бежал в Тяньцзинь, где поселился на иностранной концессии, у друзей. Вернуться в Пекин отказался наотрез. Кабинет пал. Тогда-то и появились первые зловещие слухи о том, что Юань замышляет монархический переворот. Им не придали значения.

Правительственный кризис был вызван тем, что Юань принял условия объединенной группы иностранных банкиров — поставил под их контроль соляную монополию и признал за ними исключительное право предоставлять Китаю займы, то есть держать его в финансовой кабале. Но соглашение о займе должно быть утверждено временным парламентом — Совещательной палатой. А депутаты отказались утвердить соглашение с банкирами, понимая, что Юань использует заем для борьбы против республики. Тан Шао-и был предупрежден, что если он подпишет соглашение на указанных условиях, то будет обвинен в предательстве и наказан смертью. Очутившись меж двух огней, Тан решил бросить все и скрыться.

Юань оказался в трудном положении. Не так просто найти «верного» человека на должность премьера. А банкиры не давали денег, пока не сформировано правительство. Юань задумал спровоцировать еще один военный «бунт», чтобы натравить солдат, не получавших жалованья, на депутатов. Парламентарии сдались и утвердили нового премьера и состав правительства, в котором все министры были из среды старой монархической бюрократии. Все же Совещательная палата отказалась утвердить кабальные условия займа.