Пролетая над самим собой - Евгений Модестович Табачников Страница 47

потолками, скромно обставленная, в кооперативном доме на улице Усиевича, неподалеку от метро «Аэропорт». Ее купила самая известная и любимая эстрадная певица советского народа. Сюда она переехала из коммуналки, когда у нее начался роман с красавцем Жорой, как она называла Григория Епифанова, фронтового оператора, прошедшего всю войну и закончив ее у поверженного рейхстага в Берлине. Эти без малого десять лет были (с ее слов) самыми счастливыми в ее жизни. «Всегда нужно нравиться мужчинам, если хочешь оставаться женщиной» – вот простой секрет от Клавдии Ивановны. И еще она говорила: «Мне запомнилось шутливое замечание Мони (моего отца), обращенное к Володе Коралли (первый муж и аккомпаниатор Клавдии Ивановны): “Главное – довести женщину до инструмента, до постели она дойдет сама”».

С моим отцом ее связывала многолетняя творческая дружба. Первое исполнение его песни «Мама» состоялось еще в конце тридцатых, причем, взяв ее в свой репертуар, Клавдия не была еще знакома с автором Модестом Табачниковым.

Мама – нет слов ярче и милей.

Мама – нет глаз мягче и добрей.

Хорошо мне жить любя, мама родная,

Посмотрю я на тебя – ведь ты совсем седая.

Потом, почти сразу, появилась песенка «Дядя Ваня, хороший и пригожий…», сразу ставшая популярной.

Затем состоялась их встреча во время войны, и на всех фронтах запели «Давай закурим». Вскоре на пластинках и по радио зазвучали песни «Точно», «Сочи», «Для нашего счастья распахнуты настежь любые дороги Москвы…», «В парке встретилась недавно я с героем молодым…», «Таких девчат, хоть обойди полсвета, днем с огнем ты не найдешь» и другие. Отец говорил, что Клавдию Ивановну отличает от других исполнительниц мягкая лиричность, светлая женственность. После ее исполнения хочется любить, творить, жить.

На мой взгляд, лучше всех о секрете успеха Клавдии Шульженко написала в своей книге Галина Вишневская: «Примером, идеалом эстрадного пения была для меня Клавдия Шульженко. Всё в ней мне нравилось. С самого появления ее на сцене я попадала под обаяние ее огромного мастерства, ее внешнего облика, ее пластики, отточенности ее движений. В каждой песне возникал определенный сценический образ, каждая песня была законченным произведением, со своим вступлением, развитием и финалом. Клавдию Шульженко никогда не покидало чувство меры – она была удивительная артистка. Прекрасные выразительные руки, богатая мимика – все отражает внутреннее, душевное движение. Все искренне прочувствовано, естественно исполнено и умно рассчитано…»

Клавдия Шульженкко. Фотография с посвящением Евгению Табачникову. «Довесок к книге». Москва, 1976

В апреле 1976 года в Колонном зале Дома союзов должен был состояться юбилейный концерт певицы, но незадолго до этого она стала жаловаться на головокружение и расстройство памяти. Получив консультацию и рекомендации нейрохирурга профессора Эдуарда Канделя, заведующего нейрохирургическим отделением НИИ неврологии, которого я уважал и чей авторитет не вызывал сомнений, стал «готовить» ее к этому важному выступлению. Все прошло замечательно, два отделения сольного выступления с оркестром, замечательный прием зрителей… но во время исполнения песни «Три вальса» она неожиданно забыла слова, и ей пришлось экспромтом выходить из этой неприятной ситуации. К сожалению, в последующие годы эти недуги постепенно усилились.

В 1984 году народной артистки СССР не стало. Но осталась память о великой эстрадной певице – легенде XX столетия, остались песни в ее удивительном исполнении, которое невозможно повторить никогда.

Милому доктору Евгению Модестовичу Табачникову с пожеланием успехов и высоких достижений в избавлении Человечества от недугов.

Ваш скромный пациент Л. Утесов

Часть IV

Возьмемся за руки, друзья

«Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке»

Пианист Владимир Крайнев. Блистательный маэстро

7 ноября 1978 года, в день рождения Ирины, наши друзья Наташа и Дима Барщевские, снимавшие дом в Переделкине у какой-то генеральши, решили погулять там, собрав нашу компанию. Созвонились и договорились и с Володей Крайневым, который несколько дней назад вернулся из Горького, где выступал с концертной программой. Володя предложил: чтобы нам было удобнее, он перейдет на другую сторону Ленинградского проспекта, встанет неподалеку от метро «Сокол», где мы его и подберем.

Маэстро, последние шесть лет находившийся в холостяцком состоянии, неожиданно для всех закрутил бурный роман, но никто еще не знал, кто его героиня…

Подъехали, стоим в условленном месте, ждем. И вдруг слышим настойчивые и разноголосые гудки машин и видим две фигуры, взявшиеся за руки и на бегу наперерез через Ленинградку уворачивающиеся от автомобилей. Машины визжали тормозами, Володя весело-возбужденно хохотал, пока наконец вместе с подругой не запрыгнул к нам в «Жигули». Все происходило на грани фола: за то короткое время, пока влюбленные развлекались, мы просто физически взмокли от происходящего, так как было по-настоящему страшно за них.

Позднее выяснилось, что пианист 5 ноября переехал в квартиру возлюбленной, которую звали Татьяна Тарасова, тем самым начав долгую и счастливую семейную жизнь.

Владимир Крайнев после выступления на международном фестивале в Кольмаре (Франция), 1998

Таня с первых дней нашего знакомства производила впечатление совершенно своего, близкого человека. Важнейшие ее качества – доброта и самоирония. Вспоминаю рассказ, как будущий муж – известный пианист привез ее на смотрины к своей бабушке, пользовавшейся огромным авторитетом в семье. Не слишком здоровая пожилая женщина лежала на тахте, повернувшись к стене. Третьим вопросом оказался интерес к Таниному образованию. Тарасова рассказала, что она профессиональная фигуристка, мастер спорта, в настоящее время тренер. Собирается учиться в институте… Бабушка немного помолчала, посмотрев на Таню, и лаконично высказалась: «Человек без образования – не человек, а скотина». И повернулась обратно к стене.

Ирина Шток и Татьяна Тарасова в доме Крайнева – Тарасовой в Ганновере. 1996

В доме Тарасовых – Крайневых всегда что-то резали, шинковали, метали на стол, разливали по бутылям, приготовляя миски салатов и емкости с фирменным напитком – «клюковкой»: на бутылку водки шел стакан клюквы и две столовые ложки сахара. Пробирало основательно, и ноги пьющего быстро слабели и тяжелели. А какие подавали эклеры с заварным кремом! Зная нечеловеческую страсть к сладкому у Натальи Зив и у меня, пирожные, к величайшему сожалению, прятали от нас, чтобы было что выставить в конце вечера на стол.

После концертов Таня и Володя обязательно всем говорили традиционное: «Подтягивайтесь». И друзья, ученики, спортсмены не заставляли себя ждать.