Танкисты. Книга вторая - Коллектив авторов Страница 45

без этого нельзя. А с рассветом снова в бой! Горят подбитые танки, а с ними горят и танкисты. И так с утра до вечера. Если сегодня остался жив и экипаж цел и невредим, значит, здорово повезло. А все зависит от расторопности и слаженности самого экипажа. Здесь главные все. И механик-водитель, как машиной не подставит свой бок врагу, как сумеет увернуться и спрятаться за какое-нибудь укрытие. Зависит от наводчика: если раньше врага прицелится и скорее поразит вражеский танк. И от командира машины, который со своего люка видит больший сектор обозрения, скоординирует обстановку и даст верную команду. Очень важно не подпустить вражескую пехоту к своему танку, а то забросают гранатами. Вот так с утра до ночи все в сильном напряжении. И если появится время уснуть на боевом месте, минут на 10–20, то, когда очнешься, весь организм дрожит, и руки и ноги дрожат от нервного перенапряжения.

Кажется, рассветает. В щели танка просачивается дневной свет. И снова почему-то начинает ныть в животе (а у меня это всегда происходило в ожидании боя). Чувствуется снаружи движение людей – кто осматривает свою машину, кто просто вылез подышать свежим утренним воздухом. Кажется, начинается бой. Слишком нарастает гул немецких самолетов, ожидаем бомбежки. Самое неприятное – не знаешь, где он сбросит свой груз. Скажу прямо, это страшно, когда бомба разрывается рядом с танком, многие члены экипажа после этого глохнут и становятся контужеными. Ощущение при контузии очень-очень неприятное, поэтому многие желают мгновенную смерть. Ну, слава богу, кажется, пронесло. Бомбят тылы, а на нас движутся их танки. Ну что ж, мы готовы их встретить. И вот настала команда: «Вперед». Захлопали выстрелы наших «тридцатьчетверок». Сквозь деревья видно, как впереди что-то горит – то ли танк, то ли машина с горючим, горит и лес. Рассветает больше, видим впереди какие-то строения, населенный пункт. Из-за дома выползает, качая стволом, немецкий танк. Не успел полностью выползти, как одновременно последовало два выстрела – немецкий танк, пораженный в бок, горел. Впереди виднеется сизоватый лес в утренней дымке – оттуда бьет немецкая тяжелая артиллерия. Эх, догадались бы наши накрыть их авиацией! Немецкие танки расползлись по полю под прикрытием их артиллерии к лесу. Дана команда – обойти справа лес и продолжать наступление в направлении северо-запада ближе к городам Штеттин и Штаргард. На пути много озер и речушек, что создает препятствия в быстром продвижении. Еще мешает авиация противника, которая точно корректирует наше местонахождение. Но мы хоть и медленно, но движемся к Берлину.

Помню один случай, когда мы шли танковой колонной по второстепенной сельской дороге. Нас долго сопровождали немецкие самолеты, все время бомбили. И вдруг мы видим, что навстречу по дороге движется большая колонна людей. Сначала я думал, что идут немецкие солдаты, но позже оказалось, что идут немецкие беженцы в свои города и деревни, тянут на тележках свои вещи, а в колясках маленьких детей. Мне сразу вспомнилось, как уходили от немцев наши беженцы. Усталые, голодные, худые, оборванные, несли на руках сразу по двое детей, а на тележке больных стариков. Мне так жаль стало. Хорошо, что наша колонна остановилась. Я говорю своим ребятам, давайте у кого что съестное осталось несите детям. Я взял две банки сгущенки, хлеба, какие-то консервы и понес беженцам. Женщины стоят и плачут, целуют нам руки. Смотрю, от колонн отделилось много наших бойцов и все понесли им продукты. Все же люди есть люди, особенно русский народ, его внутреннее содержание гуманности не сравнить ни с кем. Помню, уже в Берлине, перед Рейхстагом, из-за больших груд камней и истерзанных машин по направлению к нам побежал маленький ребенок. На нейтральной части с нашей стороны к нему побежали два солдата, чтобы спасти ребенка, а в это время немцы открыли по ним огонь. Один солдат остался лежать на площади, а другой успел схватить ребенка за руки и втянуть в безопасное место. Фашисты и здесь оставались фашистами.

Итак, колонна двинулась дальше. Проезжая через небольшое местечко, где были 2-3-этажные дома, на наши танки начали бросать фаустпатроны. Некоторые первые танки были выведены из строя, порвали гусеницы, ну и оглушило часть экипажей. Но на это быстро среагировали. Здания, откуда стреляли фаустники, были сровнены танкистами с землей до фундамента, и никто оттуда не вышел. Чем ближе мы подходили к Берлину, тем упорнее сопротивлялся враг.

Берлин – оплот Гитлера

В окрестностях Берлина начались разветвленные каналы, одетые в гранит, что очень плохо для форсирования танками. Весь город виделся в сизой дымке от пожаров. Горели дома, постройки, горели подбитые танки, машины, горело все, что могло гореть. Пробраться к центру города не так то и просто, везде большие кучи кирпича и камня от разбитых домов. Нас встретила артиллерия, бронебойщики и фаустники. Дальше двигаться невозможно – подбиты две «тридцатьчетверки». Вперед продвигаются «ИСы» – сейчас они немного расчистят дорогу. Продвинулись на какую-то более свободную улицу, если ее так можно назвать, ни целых домов, ни поворотов. Впереди канал, а за ним какой-то парк. Стоят посеченные стволы деревьев, а между ними бродят звери. Тигры, рыси, медведи, зайцы прыгают. Большие птицы, страусы или пеликаны. Многие валяются убитыми, кругом разбросаны перья. Оказалось, что рядом был разбит берлинский зоопарк. Везде разрываются снаряды, убивают животных и людей.

Все же нам удалось переправиться через канал – движемся к Рейхстагу с другой стороны. Всюду смрад, воняет дымом, да еще разлагаются трупы убитых людей и животных. Ужас какой, вот бы увидел Гитлер, что он, сволочь, натворил. В районе Рейхстага идет ожесточенный бой, бьют пушки всех калибров, автоматные очереди. Засевшие в Рейхстаге эсэсовцы не хотят сдаваться. Похоже, что все пьяные. Пробиваемся все ближе, уже вижу совсем разбитый купол. С него идет дым, значит, внутри что-то горит. С подвалов нижних этажей стреляют немецкие пушки и фаусты. Ну и наши бьют по ним со всех видов артиллерии. Слева от нас стоят два СУ большого калибра, от каждого выстрела которых содрогается воздух. Представляю, каково там фашистам. Наши танки выстроились в строй и лупят по дверям и окнам. Мимо нас провели группу пленных. Понемногу начинают сдаваться, но огонь из окон здания все усиливается. Бьют даже с автоматических зениток. Вечереет, из-за плотной дымки сразу темнеет. Мы уже потеряли счет дням. Несколько дней уже не спим, только урывками. Глаза слипаются, у всех красные, только блестят, выглядывая из-под танковых шлемов. Кончаются снаряды, связываемся с начальником боя. Тот кричит: «Нет к нам подъезда, что я вам,