Глина и кости. Судебная художница о черепах, убийствах и работе в ФБР - Элизабет Бэйли Страница 40

– Но почему? – спросила я. – Мы обо всем договорились. Соглашение подписано.

– Вопрос персонала.

Он даже не произнес вслух его имени. Трус!

– Вы имеете в виду Брента, не так ли?

Бунзен кивнул.

Я постаралась усвоить эту информацию, прежде чем спросить:

– Так почему мне нельзя перейти в научный отдел? Там работают антропологи, а я сотрудничаю с ними. Это было бы удобнее.

– Нет, – заявил он, не колеблясь. – Мне не нужен художник в научном отделе.

С каких пор судебные художники стали изгоями в правоохранительных органах? У меня в ящике лежала толстая стопка благодарностей за мою работу от агентов – включая самого Бунзена. Было крайне неприятно сознавать, что меня воспринимают как низшую форму жизни только потому, что у меня нет перед фамилией приставки «доктор».

– Но если я останусь в подчинении у Фрэнка, это до добра не доведет. Он еще хуже, чем Гарри. Он и есть реальная проблема! Почему вы ничего не сделаете с ним?

И тут Фелиция пришла мне на помощь, прощебетав:

– Вы всегда можете уволиться и найти другую работу!

Я резко развернулась в ее сторону.

– Я судебная художница, мне пятьдесят лет, и ФБР – единственное федеральное агентство, у которого есть подразделение лицевой аппроксимации. В какое еще другое место я должна уйти? И почему уходить надо мне? Я ничего плохого не сделала. Это Гарри с Фрэнком нарушают закон.

Она состроила шокированную гримасу – хотя я указывала на очевидные вещи. Я повернулась к Бунзену, ожидая от него реакции, но он сидел молча, уставившись на меня пустыми глазами.

– Пожалуйста, я не могу оставаться там. Я сделала все, что от меня требовалось, я следовала всем правилам…

Он меня перебил:

– Или оставайтесь в фотографическом отделе под руководством Фрэнка, или подавайте официальную жалобу. У вас есть время до завтра, чтобы подумать.

Помню, как я вернулась к себе в скульптурную студию и начала ходить от стены к стене, словно зверь в клетке. Кому мне позвонить? К кому обратиться за помощью? У доктора Бунзена тоже есть босс, так ведь? Может, обратиться напрямую к нему?

Начальником Бунзена был Роберт Мюллер, но к нему было не подступиться – как к Волшебнику страны Оз. Никогда и ни за что я не добилась бы у него аудиенции. Я могла попытаться написать ему электронное письмо, но его получил бы не Мюллер, а «его люди». Я знала это, потому что одна моя подруга пыталась. Она прошла через свой персональный ад, в отчаянии написала директору, и, скажем так, это для нее добром не кончилось. Ее действия сочли нарушением субординации, хотя она обращалась ко всем звеньям ниже в цепи и натыкалась на несокрушимую стену.

И тут я придумала! Омбудсмен ФБР, ДЖАНЕТ ХОФФМАН! Она может обращаться к нему от лица сотрудников! Она сама об этом говорила на дурацком собрании, куда мне пришлось пойти. Исполнившись надежды, я набрала номер Джанет.

– Извините. Такие темы я с директором не обсуждаю, – ответила она. – Вы уже начали процесс с ОРВ.

– Но сама я не хотела его начинать! Вы говорили, что мы можем обращаться к вам. Говорили, что можете обсуждать с директором любые вопросы.

– Еще раз извините. У меня связаны руки.

В ФБР сотрудникам постоянно напоминают, что ОРВ работает для нас.

– У нас политика нулевой терпимости, детка! ФБР – одна большая семья, и с таким мы никогда не миримся! Стоит кому-нибудь допустить что-то в этом роде, он окажется за дверью. И это не шутка.

Я начала процесс в точности по инструкции, и посмотрите, куда это меня привело. Я была в отчаянии не только от того, что пережила за последние два года, но и от понимания, что дальше будет еще хуже. Но я не собиралась сидеть сложа руки. Я продолжу бороться.

Когда я сообщила доктору Бунзену, что буду подавать официальную жалобу, он кивнул.

– Все бланки есть в электронной форме. Адвокат вам не понадобится – вы сами легко все заполните.

Ясно. Как только я вернулась за свой рабочий стол, сразу начала искать адвоката.

Боже, вы никогда не догадаетесь, что произошло буквально на следующий день после того, как я подала официальную жалобу: мне выдали «Блэкберри»! Именно так Бюро поступает, когда его тычут носом в несправедливость, от которой оно не может отмахнуться. Они подчиняются – гораздо позже, чем это требовалось, – а потом начинают мутить воду и сдвигать сроки, чтобы заявить: «Видите? Мы дали ей „Блэкберри“»! Конечно, начальство игнорирует тот факт, что я два года обходилась без него, но теперь-то на что я жалуюсь?

Я попыталась расшифровать правила ОРВ, но они были крайне запутанными. Отец всегда говорил мне: «Если не знаешь чего-то, не стесняйся спрашивать».

Мне требовался совет адвоката, но не кого попало. Важно было найти человека, специализирующегося на равных возможностях, а таких в округе Колумбия немало. Раз ФБР говорит, что мне необязательно иметь адвоката, будет чистым безумием ввязываться в процесс без него. Каждое взаимодействие с человеком, который будет решать мою судьбу, административным судьей из ОРВ, следует осуществлять при юридическом посредничестве. Я мечтала, чтобы кто-то выступал на моей стороне. Да, платить мне предстояло из собственного кармана, но моя адвокат стоила каждого цента.

Чтобы подать официальную жалобу в ФБР, как и в любом другом федеральном агентстве, надо обратиться к консультанту из ОРВ в течение сорока пяти суток после инцидента. Скажем, ваш начальник систематически притесняет вас, начиная с января, а его последняя выходка приходится на 1 июня. Если вы обратитесь к консультанту из ОРВ 15 июля, инцидент от 1 июня будет считаться единственным; все, что происходило до него, не будет принято во внимание. Что еще хуже, изолированный инцидент проще спустить на тормозах, поэтому, прежде чем обратиться к консультанту, вам надо как следует подумать, достаточно ли происшествие серьезное, чтобы в ОРВ на него обратили внимание.

Если вы заявляете, что все эти случаи дискриминации представляют собой «паттерн поведения», и обращаетесь к консультанту ОРВ всякий раз, как они происходят, вас могут окрестить «серийной жалобщицей», а это наказуемо дисциплинарными мерами. Да, мало кто знает, что, если ваш начальник регулярно третирует вас и вы сообщаете о каждом инциденте, вы же и подлежите наказанию. Это называется «злоупотреблением системой равных возможностей», и за него вас вполне могут уволить.

Поэтому мне следовало думать над тем, о каких инцидентах заявлять и что будет считаться паттерном. И без адвоката мне было не справиться.

Меня неоднократно предупреждали, что Фрэнк роется