Людмила Кунецкая - Мария Ульянова Страница 40

Мать и старшая сестра настаивают, чтобы она обратилась к тюремному врачу, потребовала дополнительной прогулки. Она соглашается, однако ничего не предпринимает, не хочет просить снисхождения. Только еще упорнее делает утреннюю гимнастику, холодные обтирания и старается чаще менять свои занятия. Ее письма полны просьбами прислать как можно больше литературы, самой различной — художественной и научной, на немецком, английском, французском языках. «Если возможно, я попросила бы уложить мои книги (они лежат на последней полке шкафа) в отдельный ящик, причем часть из них направить мне. Не знаю, какого содержания книги разрешаются для чтения арестованным... Мне хотелось бы иметь первый и второй тома «Капитала», Лансона по-французски, Шиллера по-немецки, что-нибудь по истории русской и иностранной литературы, вроде Шахова, Когана, Венгерова, может быть, по истории Англии, России что-нибудь, английский словарь и какой-нибудь английский роман. Что касается англ. — Туссена, то можно и его, хотя пока еще не знаю, хватит ли у меня пороху на него, может быть, и хватит. Кроме того, что-нибудь из беллетристики — Ибаньеса, напр... У меня сейчас какая-то жажда книг и чтения, кажется, буду читать запоем! Если бы удалось поумнеть — то-то бы хорошо!»

В жандармском управлении, куда Анна Ильинична повезла указанную сестрой литературу, возмущались: ведь этого хватит на всю тюрьму! «Мы что, специально перевозчиков держать должны!» — ворчал чиновник. «Я могу вам перевезти», — спокойно парировала Анна Ильинична. «Нет уж, мы предпочитаем свой перевоз, так оно надежнее», — ответил жандарм.

Первые дни заключения без книг казались особенно ужасными, хотя Мария Ильинична кое-что и взяла в тюремной библиотеке. Но вот наконец надзиратель внес целую стопку книг, почти все, что она просила.

В жандармском управлении был составлен список книг, пропущенных для чтения: «1) Л.Н.Толстой — биография, 2) Курс политической экономии. Богданов и Степанов. 3) Очерки литературного движения А.Шахова. 4) Когда проснется спящий Г.Уэллс. 5) Письма с моей мельницы А.Доде. 6) Немецко-русский словарь А.Ф.Циглера. 7) Малая энциклопедия на французском языке. 8) Немецкая грамматика. Гейзе. 9) На воде. Гюго. 10) Сочинения Мопассана на французском языке. 11) 6-й том сочинений Ницше. 12) Эрнани В.Гюго на французском языке. 13) Пятьдесят перипетий В.Гюго на французском языке. 14) Письма моего мулена Доде на французском языке. 15) Основы стилистики Боли на французском языке. 16) Полное собрание сочинений Шиллера. 17) Самоучитель Туссена. 18) Английский роман Беллами. 19) 6-й и 9-й тома собрания сочинений И.С.Тургенева. 20) Роман Ибаньеса».

Полицейские старательно переписывают названия и, конечно делают ошибки. «Письма моего мулена» — так перевели «Письма с мельницы». Они пропускают или справочники, или художественную литературу на иностранных языках.

Мария Ильинична набросилась на чтение, тем более что следствие затягивалось и конца ему не было видно... «У меня все идет по старому, раз заведенному образцу, — пишет она матери через два месяца после ареста. — На этой неделе читала Шахова «Историю французской литературы». Эта книга меня очень заинтересовала. Во-первых, хорошо было бы для некоторого разнообразия почитать научную книгу, тем более что погода этому благоприятствовала, а потом тема интересная, по которой мне приходилось заниматься в Сорбонне. Я сдавала экзамен как раз по тому периоду, который рассматривается в этой книге. Составлена книга интересно и написана живо, но в отличие от других историков литературы мне показалось, что автор ее вносит слишком много субъективного в оценку событий и деятелей разбираемой им эпохи. Может быть, это придает большую живость его книге и делает ее более завлекательной, но иногда кажется, что он слишком пристрастен. Так, очень резок он в своих нападках на Гейне...»

И так день за днем, неделя за неделей. Молодая, полная сил женщина заперта в четырех стенах. Но ни в одном письме не прорывается ни жалоб, ни стонов, ни слез. И уж, конечно, нет сожалений о выбранном пути. Ее радует каждое сообщение с воли. Мария Александровна не пытается посылать Маняше писем Владимира Ильича или Надежды Константиновны. Знает, что они останутся в руках жандармов. Во время субботних свиданий они с Анной Ильиничной ухитряются в присутствии надзирателя сообщать ей все новости.

Лежа на койке без сна, Мария Ильинична вспоминала волю и чаще всего именно Волгу, прогулки на лодках, покой и красоту заволжских далей.

Уходили силы. Не помогали ни гимнастика, ни мамины посылки. Она бледнела, лицо стало прозрачным. Внешняя хрупкость и беззащитность еще больше бесили следователя и начальство — материалы дела показывали, что именно эта слабая на вид женщина была руководителем группы, доставившей им столько неприятностей. В своем донесении в высшие инстанции полковник Семигановский докладывал: «Центральной фигурой саратовской группы являлась М.И.Ульянова, сестра известного Владимира Ульянова, ее сестра Анна Ильинична Елизарова, муж последней М.Т.Елизаров, являвшиеся ближайшими помощниками М.Ульяновой в стремлении воссоздать в Саратове прочную нелегальную организацию РСДРП».

Следствие наконец закончено. Все привлекавшиеся к делу получили по три года ссылки в северные губернии. Марии Ильиничне назначили Астраханскую губернию. Она просит мать походатайствовать об отправке на Север. Туда сослали товарищей, да и северные районы к Петербургу ближе, а ведь борьба разгорается. Предлог для просьбы — ее плохое физическое состояние и тяжелые климатические условия Астрахани. Милостивое согласие получено — Вологда.

Последние дни в тюрьме самые невыносимые, кажется, что никогда не покинешь опостылевшей камеры. Но вот и ее очередь «на выход, с вещами». Она с трудом идет по двору к воротам. Надзиратель даже помогает нести узелок. У проходной Аня и Марк. Садятся на извозчика, и здесь, за поднятым от дождя верхом (Марию Ильиничну освободили 19 октября), она, уткнувшись лицом в плечо Марка Тимофеевича, всплакнула. «От счастья, от воли». — говорила она сестре, улыбаясь сквозь слезы. На самом деле она была больна, ослаблена. Ехать в Вологду сейчас же, тем более идти этапом, она не могла. Пришлось писать очередное прошение — об отсрочке. Вместо ответа через два дня на квартиру пришел полицейский врач. Но и он констатировал истощение, малокровие. Отсрочка была получена, а также разрешение ехать на свой счет.

Первое время она не выходит из дома, постепенно силы возвращаются. Как всегда, она не может уехать, не наладив связи, не оставив надежных заместителей. Все тот же «Сергеев» доносил полицейскому управлению: «...Выяснилось, что с арестом Ульяновой и К° связи с Центральным Комитетом потеряны, но имеется возможность их восстановления...»58 Провокатор написал об этом еще в августе. По этому можно судить, что, сидя в тюрьме, Мария Ильинична не порывала с волей, конспирация была налажена так, что на свободе остались люди, могущие наладить связь с Лениным. Думается, что полиция не зря выпустила Анну Ильиничну, надеясь проследить за теми, с кем она будет общаться, но просчиталась. Никого поймать не удалось, а связь с ЦК была налажена, хотя, конечно, арест и высылка из города 16 активнейших большевиков на время затормозили революционную работу.