Бэри Ковард - Оливер Кромвель Страница 38

Почему же первый парламент Кромвеля так разочаровал его? Ответ проясняет многое из концепции Кромвеля о его роли как протектора, а также выявляет устрашающую оппозицию, с которой он столкнулся, включавшую не только его бывших союзников, но также широкие круги влиятельных политических сил в Англии. Частично Кромвель должен был обвинять себя за неудачи парламента в деле продвижения реформации, так как он, казалось, уделял мало внимания управлению парламентской работой. Возможно, некоторого рода вмешательство в этот парламент было более необходимым, чем когда-либо, так как распределение парламентских мест по «Орудию управления» создало более независимо мыслящую Палату Общин, чем обычно. Новая конституция включала главную перестановку парламентских избирателей, пытаясь более точно соотнести представительство в парламенте с богатством, как рассматривалось в первых, безуспешных проектах, обсуждаемых армейскими офицерами и членами парламента с 1647 года. В результате количество членов парламента, избранных графствами, в противоположность избранным городами, имеющими самоуправление, увеличилось, сокращая возможности каждого влиять на исход выборов. Кроме того, было ограничено право голоса тех, кто имел 200 фунтов стерлингов в движимом или недвижимом имуществе, и парламент, собравшийся в сентябре 1654 года, возможно, более полно, чем когда-либо, отражал мнения крупного землевладельческого дворянства графств, которое, как было видно, имело сильные столкновения с армией. На эти мнения оказывали влияние опасения социального и религиозного радикализма. Однако Кромвель, казалось, проявил заметное отсутствие интереса, пытаясь расположить к себе вновь избранных членов парламента. Приготовления, сделанные за недели до собрания нового парламента, были предприняты скорее Советом, чем протектором. Именно Совет, пытаясь приобрести поддержку режиму, урезал ежемесячные обложения с 120000 фунтов стерлингов до 90000 и, используя власть, предоставленную ему «Орудием управления», исключил около восьми членов парламента из заседаний. Кроме того, когда парламент собрался, его членам не дали какого-либо представителя от руководства протектора. На открытии сессии Кромвель не смог членораздельно огласить членам парламента программу мер, которые он хотел, чтобы они привели к исполнению. Как было видно, его упоминание о реформах было, действительно, общим. Кроме того, советники Кромвеля в Палате Общин, казалось, не предпринимали попыток вести членов парламента к особым реформистским мерам. Трудно поверить, что причиной всего этого служит политическая неопытность Кромвеля. По крайней мере с 1644 года было много случаев, когда он проявил себя более чем сведущим в политических манипуляциях и закулисных интригах и делах. Причина может скрываться в роли, принятой им в качестве протектора, как «хорошего констебля для сохранения спокойствия в церковном приходе»[224], в политических делах, а также в религиозной жизни страны: только охранять спокойствие, чтобы позволить другим проложить путь к религиозной реформации. Казалось, он принял здравое решение не вмешиваться в работу парламента. Позже он даже хвастался тем, что после 12 сентября члены парламента «не мешали и не препятствовали мне»[225].

Но быстрота и ярость, с которой парламент напал на позицию Кромвеля как протектора, позволяют предположить, что даже если бы Кромвель не принял позицию «невмешательства» и «хорошего констебля» по отношению к управлению парламентом, он бы все еще сталкивался с разъединенным парламентом. Нетрудно увидеть главную причину, объясняющую тот факт, что некоторые положения «Орудия управления» представляли собой основную угрозу парламентским свободам и что некоторые члены парламента, особенно придерживающиеся республиканских взглядов, такие как Томас Скот и сэр Артур Хазелриг, до сих пор находились под впечатлением возмутительного роспуска «охвостья» армией всего 17 месяцев назад. Первая неделя сессии почти полностью была занята дебатами, в которых докладчик за докладчиком, под руководством членов парламента — республиканцев, нападали на одну из ключевых характеристик «Акта об управлении» (разделение власти между личностью и парламентом) и многие предлагали вместо этого отдать всю верховную власть исключительно членам парламента. Заявление Кромвеля о том, что он правил с божьего благословения, были опровергнуты одним из докладчиков резким замечанием, что «божье провидение — это палка о двух концах, которая может быть использована двумя способами»: военная победа может прекрасно доказать, что «турецкий султан может получить титул выше, чем любой из христианских принцев»[226].

Одной из особенностей политической карьеры Кромвеля была сопровождавшая его злоба бывших политических союзников, которые считали, что им руководили эгоистичные амбиции и из-за них парламентское дело оказалось заброшенным. Конечно, теперь это было так, и взрыв гнева, направленный на него республиканскими членами парламента, был таким сильным и продолжительным, что уязвленный Кромвель предпринял 12 сентября драматическое вмешательство, принуждая членов парламента подписать «признание» приверженности принципам управления одним человеком и парламентом или удалиться из Вестминстера.

В результате около ста членов парламента, включая неисправимых республиканцев, избрали последний вариант. Эта мера политической изоляции Кромвеля, тем не менее, показала, что парламент не стал более объединенным после чистки 12 сентября. В тот день в своей речи, объясняя вмешательство, он стал описывать четыре «основы» управления: страной должны управлять один человек и парламент; парламент не должен быть постоянным, а должен часто избираться; должна существовать свобода совести в религии; контроль за военными должны разделить протектор и парламент. В течение работы первого парламента протектората последние две «основы» стали мишенью для нападок. Часто отчеты об этом периоде политики в Долгом парламенте в конце сороковых, «охвостье» в 1649–1653 гг. и в парламентах протектората представлены как отдельные и разъединенные эпизоды. Они могут ввести в заблуждение из-за смены кадров и отношений, проходящих через политику парламента в конце 40-х и в 50-х гг. Многие члены парламента заседали в Долгом парламенте до и после «Прайдовой чистки», а также в парламентах протектората. Кроме того, недоверие к религиозной свободе и к армии в кромвелевских парламентах было так же заметно, как и в парламентах до 1653 года.

Единственная главная перемена состояла в усилении опасений социального взрыва, который может последовать за смягчением законов, обязывающих к религиозному единообразию. Организованная прессой кампания очернения неортодоксальных религиозных групп, которая использовала «Рэнтеров» как осведомителей, чтобы укрепить религиозную ортодоксию, не ослабевала и поддерживалась в парламенте и за его пределами. В конце 1654 года петиция парламенту от Лондон-Сити потребовала введения религиозного единообразия, и в декабре парламент единогласно проголосовал за сдерживание «атеизма, гнусности, еретиков, папства, распущенности и богохульства». Парламент также проголосовал большинством за организацию комиссии для невыполнимого задания перечислить тех «отвратительных» еретиков, которые должны быть наказаны. Кроме того, 13 декабря парламент отправил Джона Бидла в тюрьму Гейтхауз и приказал общественному палачу сжечь его книги, в которых он оспаривал божественность Христа.