Всеволод Ежов - Конрад Аденауэр - немец четырех эпох Страница 37

С первых же шагов канцлер показал, что хорошо знает свои конституционные прерогативы и делить власть ни с кем не намерен. Перед утверждением правительства в бундестаге президент Хойс попросил представить ему список членов кабинета. Аденауэр ответил, что это его дело и ничье больше. В дальнейшем президент не пытался вмешиваться во властные дела и лишь скреплял своей подписью то, что предлагалось канцлером.

После образования Федеративной Республики военные губернаторы продолжали функционировать теперь в качестве Верховных комиссаров. Их резиденция разместилась в отеле Петерсберг на одноименной горе, возвышавшейся над Бонном и окрестностями на правом берегу Рейна.

Аденауэр установил хорошие отношения с Верховными комиссарами: американцем Макклоем, англичанином Робертсоном и французом Франсуа-Понсэ. К последнему испытывал нечто вроде дружеской приязни. Профессиональный дипломат Франсуа-Понсэ свободно говорил по-немецки, обладал чувством юмора. Его беседы с Аденауэром проходили подчас в остроумной пикировке и всегда носили взаимно уважительный характер. С американцем и англичанином Аденауэр шел иногда на небольшие конфликты, демонстрируя независимость мышления, но создавая возможность для взаимных уступок. Тактик он был прекрасный. Тонко чувствовал, где можно поспорить, поднять уровень немецкого мнения, а где нужно безоговорочно соглашаться.

21 сентября 1949 года Верховные комиссары пригласили канцлера и его правительство в Петерсберг, чтобы официально передать Оккупационный статут. Аденауэр просил комиссаров не превращать акт в нечто торжественное, ибо речь шла все-таки об оккупационном документе. Он взял с собой лишь пять министров. Тем не менее у входа в резиденцию выстроился почетный караул из 30 солдат — по 10 американцев, англичан и французов, в парадной форме. В зале Аденауэра и министров встречали три комиссара. По протоколу канцлер должен был остановиться перед ковром, на котором стояли комиссары. К удивлению всех он сделал еще один шаг и встал на тот же ковер.

Франсуа-Понсэ от имени трех Верховных комиссаров пожелал успехов немецкому правительству и выразил надежду на тесное сотрудничество. Аденауэр в ответном слове не преминул сказать, что Оккупационный статут содержит много ограничений и сковывает правительство. Необходимо создавать условия для постепенного расширения немецкого суверенитета. Федеративная Республика готова внести свой вклад в развитие сообщества свободных народов, в экономическую интеграцию как основу будущей европейской федерации. Особо подчеркнул, что национал-социализм родился и обрел силу из-за разобщенности народов. Нужно бороться за их единство на основе европейской культуры, уходящей своими корнями в христианство.

Принесли шампанское. Общество разбилось на группы. Завязывались оживленные беседы. Франсуа-Понсэ, улыбаясь, переходил от одной группы к другой, время от времени меняя пустой бокал на наполненный. Так прошел примерно час. Об Оккупационном статуте забыли. Лишь когда немецкие гости уходили, помощник Франсуа-Понсэ в гардеробе сунул кому-то из немцев в карман текст документа.

Начались первые парламентские баталии. Аденауэр не пренебрегал бундестагом. При обсуждении важных вопросов часами сидел на канцлерском месте правительственной ложи. Внимательно слушал ораторов, листал документы в лежащей перед ним папке. Иногда выходил в зал, здоровался за руку со знакомыми, вступал в краткие беседы.

Оппозиционные депутаты обрушивали на правительство много критики, подчас весьма резкой. Канцлер редко отвечал, предоставляя делать это членам фракции ХДС/ХСС. Он демонстрировал невозмутимость, терпение, готовность выслушивать самые разнообразные мнения. Решения принимал без спешки. Но, раз остановившись на чем-либо, проводил в жизнь, невзирая на любую критику.

Выступая в бундестаге с первой программной речью, Аденауэр говорил сухо, по-деловому, без красивых выражений и эффектных оборотов. Лишь время от времени прибегал к дозированному юмору. Его слова звучали авторитетно, как деятеля, осознающего возложенную на него ответственность.

Канцлер подчеркнул, что немцы Западной Германии уже многого достигли в сфере обеспечения прав человека, если сравнивать их теперешнее положение с национал-социалистическим прошлым или с тем, что происходит ныне в восточной зоне. Но тут же предостерег от эйфории: Германия остается расколотой и неравноправной с другими народами. Чем лучше пойдут внутренние дела, тем вернее будет расти авторитет Федеративной Республики вовне.

Особое внимание Аденауэр уделил экономическим задачам. Правительство будет всеми мерами развивать и совершенствовать социально-рыночное хозяйство, укреплять экономические позиции среднего сословия, обеспечивать людей работой. Нужно как можно меньше вмешиваться в систему распределения и как можно больше помогать сфере производства. Необходимо поднять сельское хозяйство: страна ввозит 50 процентов сельскохозяйственной продукции, что в дальнейшем недопустимо. В Федеративную Республику идет пока мало иностранных инвестиций. Новые законы должны создать благоприятные условия для широких капиталовложений. По мере увеличения финансовых возможностей следует содействовать научным исследованиям — без таковых, без их внедрения в производство государство останется слабым и не сможет выжить в экономическом соревновании с другими.

Канцлер призывал всех немцев к активной деятельности. Нельзя делить общество на чистых и нечистых. В годы национал-социализма люди жили при особых обстоятельствах. Снисхождение по отношению к их поступкам в тот период необходимо и неизбежно. Иначе значительная часть народа будет обречена на пассивность, окажется вне процессов становления новой жизни. Необходимо отрешиться от пренебрежительного отношения к другим народам, от национализма и особенно от антисемитизма, которые столь упорно вдалбливались в сознание людей в течение всего нацистского периода.

Об Оккупационном статуте Аденауэр говорил сдержанно. Это — не идеал, но шаг вперед по сравнению с неограниченными правами военных властей. Нельзя забывать, что Германия проиграла войну. Немцы могут лишь постепенно доказывать свою способность к разумной самостоятельности и добиваться пересмотра Оккупационного статута.

Внешняя политика ФРГ оставалась прерогативой трех оккупирующих держав. В правительстве Аденауэра не было министра иностранных дел. Канцлер мог наметить лишь самые общие направления внешней деятельности правительства. Он заявил о готовности жить в мире с восточными соседями, но не признал ни новых границ на Востоке, ни раскола Германии. Тесный союз с западными державами — основа решения всех немецких внешнеполитических проблем. Создать в Федеративной Республике свободное и демократическое государство возможно только вместе с тремя западными союзниками и опираясь на них.