Глеб Елисеев - Лавкрафт Страница 37

История Артура Джермина писалась специально для любительского журнала «Волверин», где она и выходила по частям с марта по июнь 1921 г.

В1920 г. Лавкрафт написал рассказ «Извне», на русский также переводившийся под заголовком «Из глубин мироздания». Это не только очередная история о выходе за пределы дозволенного, но и повествование о безумном ученом, персонаже типичном для американской фантастики первой половины XX в. Впрочем, лавкрафтовский Кроуфорд Тиллингаст, герой «Извне», скорее заслуживает место в длинной череде портретов «нарушителей границы», тех исследователей неизведанного, чьей наградой за дерзость стала смерть.

Тиллингаст демонстрирует своему другу-рассказчику машину, которая позволяет увидеть мир, находящийся за пределами нашего восприятия. Он говорит: «Пятью слабыми чувствами мы лишь обманываем себя, лишь иллюзорно представляем, что воспринимаем весь безгранично сложный космос. В то же самое время иные существа, с более сильным и широким спектром чувств, могут не только по-иному воспринимать предметы, но способны видеть и изучать целые миры материи, энергии и жизни, которые окружают нас, но которые никогда не постичь земными чувствами. Я всегда верил, что эти странные, недосягаемые миры существуют рядом с нами, а сейчас, как мне кажется, я обнаружил способ разрушить преграду, отделяющую нас от них. Я не шучу. Через двадцать четыре часа вот эта машина, что стоит у стола, начнет генерировать энергию, способную оживить наши атрофированные или, если угодно, рудиментарные чувства. Эта энергия откроет доселе неизвестные человеку перспективы в постижении органической жизни. Мы узреем причину, по которой ночью воют собаки, а кошки навостряют слух. Мы увидим это и многое другое из того, что недоступно обыкновенным смертным. Мы преодолеем время, пространство и границы измерений и, оставаясь неподвижными, проникнем в глубь мироздания»[97].

Однако вскоре выясняется, что в своих опытах Тиллингаст зашел слишком далеко и привлек внимание ужасных потусторонних существ, теперь требующих жертв. Он уже был вынужден скормить им слуг, а теперь намеревается отдать и друга. В ответ рассказчик расстреливает машину, и Тиллингаст после этого гибнет. Судя по всему, его все-таки уничтожают вызванные извне монстры.

Значение «Извне» для творчества Лавкрафта заключается не столько в достаточно банальной идее, еще не раз повторящейся в его текстах, сколько в попытке использовать не мистическое, а псевдонаучное объяснение ужасных событий. Этот прием, позднее ставший чуть ли не фирменным у Лавкрафта, в 20-х гг. еще не воспринимался публикой. Поэтому и рассказ пролежал неизданным до 1934 г., пока в июне не был опубликован в журнале «Фэнтези Фан».

Более традиционны рассказы Лавкрафта «Ньярлатхотеп» и «Хаос наступающий». (В последнем еще и заметно сильное влияние творчества лорда Дансени.)

Изданный в ноябре 1920 г. «Ньярлатхотеп», небольшой по объему и также навеянный сном, замечателен вовсе не своим содержанием. История колдуна, на деле являющегося «крадущимся хаосом» и прибывающего в «огромный, старинный и сумрачный город, хранящий память о бесчисленных злодеяниях прошлого»[98], чтобы прочитать некую научную лекцию, конечно же, завершается неизбежным кошмаром. Цивилизация и мир распадутся на глазах у слушателей: «Слабая, беспомощная тень, корчась от боли, причиняемой железной хваткой неведомых рук, мчится сквозь непроглядную тьму распадающегося на части мироздания мимо мертвых планет с язвами на месте городов. Ледяные вихри задувают тусклые звезды, словно свечи. Бесформенные призраки невообразимых монстров встают над галактиками»[99]. Главное в этой короткой зарисовке, или даже стихотворении в прозе, — образ самого Ньярлатхотепа, ставшего первым из череды потусторонних существ, вошедших в пантеон так называемых Великих Древних из «Мифов Ктулху». (Сам Лавкрафт для этой выдуманной мифологии предпочитал использовать термин «Йог-Сототия».)

Имя Ньярлатхотеп, как уверял сам Лавкрафт, явилось ему во сне. Оно заключает в себе египетские корни и могло быть навеяно, как чтением лорда Дансени (у него в «Богах Пеганы» упоминается пророк Алхирет-Хотеп), так и просто воспоминаниями о египетских древностях. О пришествии Ньярлатхотепа из Египта Лавкрафт упоминает особо: «Говорили, что он представитель старинного рода и выглядит как фараон. Феллахи, завидев его, простирались ниц, хотя и не могли объяснить почему»[100]. В «дансенианском» романе Лавкрафта «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата» Ньярлатхотеп предстает высшим из языческих богов древнего мира, надменным и злокозненным. Но при этом он остается человекоподобным и хорошо понимающим чувства и побуждения людей. Даже впоследствии, будучи отождествлен с одним из так называемых Великих Древних, существ, принципиально далеких от всего человеческого, он все равно в наибольшей степени сохранит антропоморфные черты, являясь людям в виде «Черного человека».

Апокалиптическими мотивами проникнут и рассказ «Хаос наступающий», второй из текстов, написанных Лавкрафтом в соавторстве с Уинифред В. Джексон. (Он был издан в «Юнайтед кооператив» в апреле 1921 г. и подписан псевдонимами Элизабет Беркли и Льюис Теобальд-младший.) Как и в случае с «Зеленым лугом», идею рассказа подала Джексон, вновь пересказавшая Лавкрафту свой сон, а он воплотил услышанное на бумаге.

Рассказ начинается с того, что герою во время эпидемии дают слишком большую дозу опиума, чтобы облегчить его страдания. Приходит в себя он в некоем доме, стоящем на обрыве, который подмывает бушующее море. При этом герой-рассказчик чувствует, что он угодил в иное время, столь далеко отстоящее от наших дней, что даже Р. Киплинг кажется ему древним автором. Выбежав из дома, главный персонаж видит пальмовое дерево, откуда его зовет сияющий младенец, к которому позднее присоединяются другие сверкающие существа. Герой плывет вместе с ними по волнам эфира, но затем решает обернуться назад, на Землю, чтобы увидеть впечатляюще нарисованную картину ее гибели: «В мрачном свете луны мелькали картины, которые я не в силах описать, которые я не в силах забыть: пустыни, покрытые истлевшими трупами, джунгли из руин и разложения на месте оживленных некогда равнин и селений моей родины, водовороты бурлящего океана там, где когда-то вздымались крепкие замки моих предков… Но вот оглушительный взрыв расколол ночь, и опустевшую Землю рассекла огнедышащая трещина… Но я помню, что когда облако испарений из подземных бездн совсем скрыло собой поверхность Земли, твердь словно возопила в безумной агонии, потрясая трепещущий эфир. Хватило одной ужасной вспышки и взрыва, одного ослепительного оглушающего удара огня, дыма и молний, чтобы освободить от вечных пут древнюю Луну, которая, словно обрадовавшись избавлению, стала стремительно удаляться в пустоту. Когда же дым рассеялся и я захотел посмотреть на Землю, то увидел вместо нее лишь рой холодных насмешливых звезд, умирающее желтое Солнце и бледные печальные планеты, что разыскивали повсюду свою пропавшую сестру»[101]. Этими словами и завершается рассказ.