Революционеры или террористы. Воспоминания участниц Фракции Красной Армии - Инге Фитт Страница 35

из ГДР, мне не хватало бытового языка, и я не могла так быстро избавиться от привычки к западному языку. Поэтому мы остановились на легенде как Ubersiedlerin. Это также дало мне более свободное пространство для общения. Мне не хватало социальных контактов, общительности и общения. Полгода в Берлине я была оторвана от повседневной жизни, только по отношению к товарищам из MfS. Но последние два года нелегальной жизни также были очень одинокими и отстранёнными. Одиночество в течение столь долгого времени угрожало моей жажде жизни.

Тем не менее, нам также было ясно, что многие относились ко мне с подозрением и недоверием, но я решился преодолеть это и предпочла принять это, чем слишком строгую сдержанность и незаметность. Кроме того, я слишком спонтанна и тщеславна, чтобы выдержать чрезмерное дисциплинирование и сокращение своей личности.

Но это оказалось труднее, чем я себе представляла. Непонимание того, зачем я приехал с Запада на Восток, часто вызывало во мне гнев и неуверенность. В первые годы в Дрездене я иногда чувствовала себя очень неуютно. О Западе нельзя писать. Дискуссии в моем рабочем коллективе обычно заканчивались сравнением внешнего облика: Trabi против Audi, Rugen против Майорки, Западный Берлин против Восточного Берлина, и, конечно, ГДР всегда выбивалась по очкам. Как объяснить овеществление, товарные отношения, социальную холодность, десолидаризацию, как объяснить, что товарное общество делает из людей?

Сегодня, после многих лет, проведённых под влиянием и на опыте капиталистических ценностей и эффектов, я уже не встретила бы того защитного, неверящего взгляда, который заставлял меня молчать и часто сомневаться.

Вольфганг был стратегом, его размышления охватывали больше пространства, были грандиозными замыслами, он требовал альтернатив своим собственным мыслям. Он искал решения просто потому, что у него была власть их принимать. За его обычным внешним обликом скрывался человек из секретной службы мира и культуры. Он был приятен мне, его взгляд был свободен от мелочности и необъективности. Но он разделял удовольствие от ритуала со всеми остальными мужчинами-функционерами: тост или небольшая застольная беседа по особому случаю, официальное оформление юбилеев или событий, политическое заявление, подчеркивающее важность какого-либо процесса, и так далее.

Вернер был практичным человеком, работающим над деталями, хитрым лисом, который никогда не раскрывал свои карты. Он был потрясающим комбинатором, неизвестным двойником и ловкачом. Мне было неловко, когда он не замечал, что я вижу его насквозь. Он всегда играл одновременно на многих сторонах, чтобы скрыть, какая из них для него важна. Иногда я играла, чтобы быть лучше, но мне это не нравилось. Это были моменты, когда я чувствовала, что он не воспринимает меня всерьёз, он хочет обойти мою волю. Я для него объект, а не товарищ. Но он был и приятным собеседником, с ярко выраженной радостью к гостеприимству и благополучию.

Арест Инге Фитт после присоединения ГДР к ФРГ

Даже в самые уютные, дружеские моменты я никогда не забывала, что эти люди – мои «сиделки» с государственным мандатом. Шаг, сделанный в ГДР, означал одновременно и то, что я попала в зависимость от них. Я не боялась этой зависимости, я знала, что она не будет использована.

«Что ты хочешь делать с нами, какую работу ты хотела бы получить, в каком городе ты хотела бы жить, как бы ты хотела, чтобы тебя называли? Давай посмотрим, сможем ли мы превратить все твои желания в историю».

«У меня был некоторый опыт работы с репротехнологиями из подполья, «и не ездите в провинцию, если о Берлине не может быть и речи из-за безопасности, то хотя бы отправляйтесь во второй или третий по величине город».

После шести месяцев подготовки я отправилась в Дрезден. Я была полна любопытства, тревоги и волнения.

«Не думайте, что вы встретите только коммунистов, потому что вы находитесь в социалистическом государстве. Мы уже были счастливы, когда настоящими коммунистами были только старые члены партии. Не ждите политического сознания, как у вас и как вы привыкли от западных левых. Вы встретите совсем другое общественное сознание и социальную ответственность. Не ждите чудес. Сорок лет – это не так много, но достаточно долго, чтобы сделать много ошибок, люди затихли, а ФРГ наседает на нас, тяжёлая, как свинец. Вы будете чувствовать себя поначалу чужой, привыкайте. Если не знаешь, что делать, звони, приходи сюда».

Так Вольфганг и Вернер наставляли меня.

Маргрит Шиллер

Воспоминания о вооружённой борьбе. Жизнь в группе Баадера-Майнхоф

Перевод с английского

Арест в Гамбурге

21 октября 1971 года. Последние четыре недели я дневала и ночевала в квартире в Гамбурге, скрываясь от полиции. 25 сентября произошла перестрелка с полицией на парковке вокзала во Фрайбурге. Я была там, но не стреляла. Несмотря на ордер на обыск, мне с большим трудом удалось добраться до Гамбурга. Там я уже некоторое время жила нелегально.

В этот день 21 октября в одной из гамбургских квартир должна была состояться встреча с некоторыми членами RAF. Мы собирались обсудить политические вопросы и нашу следующую кампанию. Речь шла и обо мне. Я не знала, хочу ли я по-прежнему оставаться в RAF. Был ли у меня выбор?

Для RAF Гамбург стал опасным местом. Астрид Пролл была арестована в мае, Петра Шельм была убита в июле в перестрелке с полицией, во время которой был арестован Вернер Хоппе. Такая же участь может постигнуть любого из нас в любой момент. После перестрелки во Фрайбурге полиция лихорадочно искала меня.

Мне впервые пришлось покинуть своё убежище, чтобы присутствовать на собрании. Чтобы меня не обнаружили, я коротко остригла свои рыжевато-каштановые волосы и покрасила их в чёрный цвет. Я надела красное мини-платье, а поверх него – чёрное пальто длиной до колена. Я чувствовала себя так, будто замаскировалась. В полицейском описании меня было сказано, что я носила только длинные брюки. Я накрасилась, чтобы скрыть высокие скулы и изменить цвет глаз.

В сумочке лежал пистолет, который был у меня совсем недавно. Я никогда в жизни не стреляла из пистолета. Охота на человека представляла для меня угрозу. С пистолетом я чувствовала себя в большей безопасности, но надеялась, что мне не придётся его использовать.

Мы решили отправиться на встречу в ранний вечерний час пик, чтобы нас не заметили. Когда мы втроём добирались до квартиры, где должна была состояться встреча, рядом с торговым центром Alstertal, было уже темно. Мы шли окольными путями, несколько раз пересаживались на метро и