Анатолий Куликов - Тяжелые звезды Страница 35

Взявшись за работу, я открыл залежи интересных документов. Статистические отчеты, сводки, справки, совершенно безобидные, когда они находились порознь, при сложении довольно правдиво свидетельствовали об истинном состоянии советской экономики.

Мои размышления и выводы по этому поводу не только вылились в кандидатскую диссертацию по военной экономике, но впоследствии очень помогли мне во время разрешения межнациональных конфликтов.

Уже после окончания академии, будучи начальником Управления внутренних войск МВД СССР по Северному Кавказу и Закавказью, я подготовил для себя необычную карту Северного Кавказа, на которой тщательно указал соотношение населения национальных республик с населением других краев и областей, находящихся в этом регионе.

В результате моих подсчетов выходило, что из 24 миллионов человек, проживающих на Северном Кавказе, 6 миллионов являлись жителями национальных образований. Учитывалось соотношение коренного и некоренного населения. Даже поверхностный анализ позволял сделать вывод, что если межнациональные конфликты возникнут сразу в нескольких местах, то они неминуемо перерастут в кровопролитную гражданскую войну.

Карта заинтересовала прилетевшего в Ростов-на-Дону заместителя министра обороны генерала Грачева, и он взял ее с собой в Москву.

Трудно сказать, пригодилась ли она кому-нибудь на Арбате, но сам я очень часто пользовался этой картой в период миротворческих операций внутренних войск. Никогда не путался, если заходила речь даже о самых малочисленных народах Северного Кавказа.

Правоту моих академических изысканий подтвердила жизнь. Некоторых конфликтов, к сожалению, избежать не удалось. Но куда большие опасности грозили России, если бы пришли в движение и взялись за оружие все народы и народности, населяющие Северный Кавказ. Если бы вспомнили они все свои взаимные обиды — настоящие и мнимые.

Ведь я никогда не забывал о том, что за сухими цифрами численности народонаселения скрываются судьбы живых людей. Людей чрезвычайно гордых, смелых и памятливых. Чувствительных к любой несправедливости. Не забывших расстрелы и ссылку.

Общевойсковая подготовка, которая была у меня за плечами еще с Академии им. Фрунзе, здесь, в Академии Генерального штаба, имела решающее значение. Тут доминировала именно оперативно-стратегическая программа, обучавшая нас действовать в масштабе «армия — фронт (военный округ)». Так, от курса к курсу подрастали и мы: на первом курсе командовали на армейском уровне, на втором уже играли в масштабе целого фронта.

Общевойсковым командирам в таких командно-штабных играх обычно доставались должности командующего и начальника штаба. Другие слушатели, в зависимости от своей специальности, отрабатывали узкие профессиональные задачи: если ты офицер ПВО — играешь роль начальника противовоздушной обороны армии или фронта, если артиллерист — руководишь артиллерией… Десантники, связисты, летчики, разведчики — каждый из них становился на время начальником своей службы, своего рода войск. Ну, а если темой командно-штабной игры становилась, например, «Контрнаступательная армейская операция на Приморском направлении», то в игру включались моряки и морские пехотинцы. И так по два раза в год. Это не считая учений на картах.

Так как я оказался единственным представителем внутренних войск и был пехотинцем по образованию, в ходе командно-штабных учений на первом курсе я играл роль общевойскового командира. То условно командовал армией, то руководил ее штабом, что на деле означало подготовку документов, работу над картами и принятие командирских решений. Это была хорошая и своевременная школа, в которой мне следовало поучиться. Что, впрочем, я делал почти круглосуточно, стараясь личным примером убедить своих товарищей, что во внутренних войсках служат неглупые и неленивые генералы.

Я уже знал, что на следующий год вслед за мной в академию будут направлены и другие наши офицеры. Мне хотелось, чтобы ими оказались люди, достойные Академии Генштаба. То есть умеющие масштабно мыслить и твердо руководить. Это пожелание я высказал в мае 1989 года командующему внутренними войсками генералу Шаталину и услышал в ответ: «Посылаем в академию двоих — Романова и Шкирко. Оба достойны».

Я тогда и предположить не мог, что через несколько лет, вслед за мной, эти два офицера станут командующими внутренними войсками. Причем в том же порядке, как были названы Шаталиным.

Анатолия Афанасьевича Шкирко я знал и раньше: будучи командирами дивизий, мы встречались с ним на сборах, а об Анатолии Александровиче Романове услышал впервые. В этом не было ничего удивительного: части внутренних войск по охране важных государственных объектов и специальных грузов, где он служил до академии, были закрыты не только от общества, но и чуть-чуть для самих внутренних войск. Считали они себя элитой, что отчасти соответствовало истине: их недаром называли спецвойсками.

Я бы так и оставался в неведении, если бы один знакомый офицер из главка ни высказал мне однажды свое мнение о Романове: «Я с ним учился. Это прекрасный офицер. Хороший, интеллигентный, воспитанный человек с военной косточкой».

В сентябре 1989 года новые слушатели — Романов и Шкирко — появились в Академии Генерального штаба и представились мне, как старшему по званию. Я был генерал-майором, полковником — Шкирко, а подполковником — Романов.

Мы побеседовали, а уже весной 1990 года, накануне штабных стратегических учений, я пришел к их разработчикам с просьбой предусмотреть во время их проведения работу оперативной группы внутренних войск. Чтобы она, включившись в работу играющего фронта, могла отработать свои специфические задачи. А заодно подготовила материалы, которые пригодятся для будущих учений и будущих слушателей.

К тому времени уже было принято решение каждый год направлять на учебу в Академию Генерального штаба несколько наших офицеров.

Я порекомендовал разработчикам учений, чтобы в качестве пробного шара была продумана экстремальная ситуация, требующая привлечения внутренних войск вместе с сотрудниками внутренних дел. Это может быть все, что угодно: мятеж и борьба с террористами в тылах, противодействие диверсантам на коммуникациях, охрана объектов с ядерными компонентами. То есть все те военные и отчасти военно-полицейские функции, которые в случае войны будут выполнять внутренние войска.

Как оказалось впоследствии, я смоделировал ситуацию, напоминающую ту, в которой мы оказались через несколько лет на территории Северной Осетии, Ингушетии и Чечни.