Глина и кости. Судебная художница о черепах, убийствах и работе в ФБР - Элизабет Бэйли Страница 34

Между нами завязалась переписка, и через несколько недель мы все согласовали. Я могу приехать и поучиться у нее, один на один, три дня, в ее студии. Я была на седьмом небе от счастья, и на следующий день подала заявку на обучение.

Все сотрудники ФБР обязаны в год проходить не менее 15 часов тренингов – то же самое касалось и меня. Я не думала, что расходы будут иметь какое-то значение, поскольку этот тренинг стоил дешевле, чем те, что я проходила раньше. Поэтому я очень удивилась, когда получила от Гарри ответ: «Отклонено».

Причина? «Нет необходимости».

Это было смехотворно. По меньшей мере 70 % моих заданий касались лепки: как это может не быть необходимо?

Я пошла к нему в кабинет.

– Этот тренинг очень для меня важен. Я никогда формально не обучалась скульптуре, я самоучка.

– По твоей последней скульптуре человека опознали, значит, ты справляешься.

– Может, и справляюсь, но этого недостаточно. Я хочу совершенствоваться. Я имею в виду – это же ФБР! К тому же Джек ездил на две конференции, а он только на испытательном сроке.

Я знала, что это ему не понравится, но не могла промолчать. Сотрудникам на испытательном сроке внешние тренинги не полагались, особенно те, что дорого стоили. Это было вполне оправданно: зачем тратить деньги на человека, когда не знаешь, продержится ли он год? Как оказалось, Гарри напрасно потратил на Джека тысячи долларов: через месяц после того разговора его уволили.

– Это скульптуры неопознанных жертв, и они должны быть максимально реалистичными. Это последний шанс, что жертву опознают.

Он поморщился.

– В уставе ФБР ничего не говорится о том, что опознание жертв – часть нашей миссии.

– Гарри, это буквально высечено в камне перед нашей лабораторией.

– Все равно, это не часть нашей миссии. Ответ «нет». И точка.

Ладно. Вот, значит, как ты намерен со мной обращаться? Тебе недостаточно того, что у меня нет доступа к ПО, что у меня отняли «Блэкберри» и ноутбук? Теперь я даже не имею права на обучение, которым пользуются мужчины в нашем отделе? Дело было не в деньгах – бюджета у нас хватало. Просто Гарри и Фрэнк относились ко мне как к второсортному сотруднику и намеренно ставили мне палки в колеса.

Вернувшись домой, я обратилась к Риду.

– Плюнь на них. Поезжай за свой счет, – ответил он. Мы только что купили дом, и денег у нас было в обрез, но Рид настаивал.

Два месяца спустя я сидела рядом с Джени Фейри, в ее студии, увитой розами (серьезно, там было как в сказке). Выяснилось, что у нас с Джени много общего. Мы обе боялись летать на самолетах, она была вегетарианкой, как я, ее кошку звали Дейзи (мою тоже!), и мы разделяли пристрастие к темному шоколаду и красному вину. Если это не основания для крепкой дружбы, то что?

Однажды, когда она показывала мне одну технику, я упомянула репортаж, который видела лет десять назад.

– Кажется, показывали Музей мадам Тюссо. Как там лепят скульптуры разных знаменитостей. Было очень круто!

Джени молчала; я заметила, что у нее какое-то странное лицо, но пока ничего не поняла.

– Они показывали скульптуру, а рядом – живого человека, и могу поклясться: невозможно было отличить, кто из них где! Жаль, я не помню, о чем конкретно была передача и по какому каналу. Я бы купила запись, чтобы посмотреть ее еще раз.

Очень тихо Джени сказала:

– Это была я.

– Что? – переспросила я, не расслышав.

– В той документалке. Это была я. Я – тот скульптор.

– Да ладно! Ты серьезно? Безумие какое-то!

Я не могла поверить в такое совпадение. Задолго до того, как я попала в ФБР, когда я еще и не помышляла о скульптуре, мне попался тот ролик, где показывали художницу, и вот я сидела в ее студии, в двух шагах от нее, и лепила. Вот как порой работает судьба!

10

Значит, война

Однажды утром Кэрол Доббс из отдела связей с общественностью вызвала меня к себе в кабинет. Она была адвокатом и агентом ФБР, а по должности принадлежала к высшему начальству.

– Итак, обсудим тот эпизод «Дейтлайна», в котором ты будешь сниматься. У нас запрос от полицейского участка на переделку лицевой реконструкции, которая выполнялась несколько лет назад. У них появилось несколько зацепок, но попадания пока нет, так что они возвращают череп повторно.

Это была для меня новость. Я ничего не слышала о том, что буду участвовать в «Дейтлайне».

– А, да! Гарри ничего мне не говорил, но, конечно, я согласна.

Хотя Гарри и был моим начальником – и регулярно мне об этом напоминал, – Кэрол была старше его по званию и по должности на несколько порядков. Если она говорила, что я снимаюсь в «Дейтлайне », не мне было ей возражать.

Честно говоря, я предпочла бы спрятаться под стол, лишь бы не сниматься на телевидении. Я терпеть не могу, когда меня фотографируют, и даже не снималась для школьного выпускного альбома, чего моя мама до сих пор мне не может простить. Но когда отдел по связям с общественностью выбирает тебя представлять ФБР на интервью, отказаться нельзя.

Мне нравилась Кэрол. К тому времени мы были знакомы уж несколько лет, и я принимала участие в интервью вместе с ней. Всегда, когда сотрудник ФБР выступает в СМИ, при нем присутствует кто-то из отдела по связям с общественностью. Дело не в том, что они не доверяют своим людям, – скорее это для нашей же (и ФБР) защиты. Никогда не знаешь, о чем репортер может спросить, и офицер из отдела PR присутствует, чтобы вмешаться, если вопрос будет неуместным или провокационным.

Я ничего не знаю про отношения с Россией или мейлы Хиллари, да и, честно говоря, мне на них наплевать. Но в СМИ все трактуют на свой лад – и необязательно это делается намеренно. Всякое бывает.

Вот вам пример. В выходные я работала у себя в саду, и Кэрол позвонила мне с вопросом:

– Ты когда-нибудь забирала череп домой с работы?

То есть вы понимаете, о чем шла речь… не храню ли я у себя в гостиной настоящие человеческие останки!

– О боже, нет, конечно! – воскликнула я в ужасе от такого вопроса.

– Я так и думала, – спокойно ответила Кэрол. – Но