Карл VII. Жизнь и политика - Филипп Контамин Страница 34

переговоров со Штатами Лангедойля и Лангедока. Эта политика была направлена не только на защиту подконтрольной ему территории, но и предполагала крупные наступательные действия, с целью приведения к повиновению мятежных земель и подданных, а, в случае нехватки военных ресурсов, привлечение иностранных союзников, даже если это означало отчуждение земель королевского домена в пользу набранных таким образом военачальников.

Однако, помимо реализации этих обширных планов, современные источники указывают на то, что Карл VII в то время был игрушкой в руках своих фаворитов, жестко контролировавших доступ к его персоне и думавших только о своей личной выгоде, а не об "общественном благе" королевства. Некоторое время, до 1424 года, Танги дю Шатель, президент Луве, и врач Жан Кадар, к которым можно добавить Гийома д'Авогура и Пьера Фротье, как говорили, полностью управляли персоной короля. Эта команда была признана виновной в том, что насоветовала Карлу VII поступки, которые привели к двум катастрофам: убийству Иоанна Бесстрашного в 1419 году и похищение Иоанна V, герцога Бретонского, в 1420 году. Затем наступило время сеньора де Жиака, первого камергера, "дурно влиявшего на Дофина", который после физического устранения в результате заговора Артура де Ришмона и Жоржа де Ла Тремуя,[204] был заменен простым оруженосцем из Оверни Камю де Болье, в свою очередь тоже жестоко убитым.

Слово королеве Иоланде Арагонской

Современники явно заблуждались, считая, что при дворе царит это всевластие фаворитов. Карл VII, в силу своего юного возраста и неопытности, не любил выставлять себя на первый план и предпочитал держаться в тени очень ограниченного круга людей, которых можно было порицать, но заслуживающих, по его мнению, доверия. Эти люди, могли время от времени вмешиваться в частную и общественную сферу жизни, но, скорее всего их упрекали за то, что они, будучи незнатного происхождения, слишком высоко поднялись по социальной лестнице, и, к тому же мешали королю управлять страной посредством своего Совета. Однако они не были среди главных советников короны. Этими советниками, как в акте от 12 июня 1426 года, который включает и сеньора де Жиака, но поставленного конце списка, были люди совсем другого рода и статуса: королева Иоланда, графы Клермонский, Ришмон и Фуа, плюс некоторое количество высших прелатов, чиновников короны, финансистов и юристов.

Именно такой характер управления был рекомендован в Слове королеве Иоланде Арагонской, анонимном зерцале, датированном 1425 годом и явно адресованном ее зятю[205].

Автор Слова... неизвестен, но поскольку в нем содержатся некоторые политические идеи Кристины Пизанской, нельзя ли приписать его если не самой знаменитой писательнице, то, по крайней мере, ее сыну Жану Кастелю (ок. 1384–1425), который, будучи королевским секретарем и нотариусом, по примеру Алена Шартье перешел на службу к Дофину? Также считалось, что он был клириком Университета, стремившегося сыграть свою роль в отношениях с Карлом VII[206]. В любом случае, это произведение свидетельствует об определенной культуре автора, а также о достаточно хорошем знании им деятельности судов, институтов власти и устройства государства. Слово... следует рассматривать как рекомендацию по обновлению верховных властных структур, в то время, когда многие желали перевернуть арманьякскую страницу истории Буржского королевства и надеялись, что новая команда в лице королевы Иоланды, графов Ришмона, Фуа и некоторых других восстановит "доброе правление" внутри страны, а заодно достигнет так необходимых успехов за рубежом. В основном Слово... касается традиционных и общепринятых тогда тем. Автор предстает как набожный и консервативный моралист, более или менее осведомленный о европейских делах. Он косвенно обращается к королю (не названному по имени), который далеко не уверен в своем будущем и правит страной, охваченной войной. Его королевство обезлюдело и кишит преступниками и грабителями. Бедные люди страдают из-за трусости или нечестивости тех, кто управляет страной. Ситуация настолько критическая, что можно опасаться перехода власти к людям имеющим Бога в своем сердце и испытывающим истинное милосердие к своим подданным (автор, несомненно, намекает на Бедфорда или Филиппа Доброго). К счастью, король наконец понял, что его обманывали, и, что он шел по ложному пути, и теперь он намеревается жить "по добром советам", прислушиваясь к просвещенным мудрым людям совести и науки, и в особенности к рекомендациям трех сословий королевства. Если точнее, то в дополнение к военному Совету, который был необходим в данных обстоятельствах, должен быть создан повседневный Совет из дюжины человек, одна половина из которых — добрые и мудрые рыцари, другая — добрые и мудрые чиновники (эксперты, профессионалы, а не знатные сеньоры). А затем, для решения важных вопросов, следует создать расширенный Совет, более представительный для всего политического сообщества. Король ни в коем случае не должен практиковать автократический тип правления. Он должен вести "справедливую войну", правильно используя свои ограниченные финансовые ресурсы. Чтобы не стать тираном, он должен править в соответствии с истиной и справедливостью. Его задача трудна, поскольку он может рассчитывать только на доходы от трети своего домена, а это значит, что он, к сожалению, должен прибегать к введению налогов, с риском, что в какой-то момент его подданные больше не захотят платить и разбегутся. Вот почему для него важно умерить как свой образ жизни так и образ жизни своего окружения, подобно Людовику Святому, ограничить свои личные потребности и направить большую часть, если не все свои ресурсы на войну. При этом его слуги и офицеры должны регулярно получать жалование, поскольку зачастую они могут существовать только на него. Здесь намекается на покойного короля Генриха V, который, из месяца в месяц четко знал и строго следил за своими расходами.

У этого идеального короля должен был быть стабильный, небольшой штат, набранный путем "избрания" (а не путем произвольных назначений). Никто не мог стать капитаном без приказа короля или коннетабля; больше не могло быть и речи о самопровозглашенных капитанах. Командование военными действиями должно было быть возложено на специализированный Совет во главе с коннетаблем. При этом король, проявляя мужество при защите королевства, не должен рисковать и лично идти на войну, как злосчастный Иоанн II Добрый, а держаться подальше от театра военных действий, как герцог Миланский (вероятно, имеется в виду Филиппо Марио Висконти). Если где-то произошло сражение и погибли люди, он должен проявить сострадание (видимо, намек на то, что Карл VII в подобных обстоятельствах проявлял то цинизм, то безразличие) и "продвигать в званиях и должностях" детей тех, кто умер за него и его королевство.

Никто не должен иметь прямой и безграничный доступ к особе короля для изложения своих просьб. Они должны подаваться через администратора королевского двора. Распорядок дня короля должен быть строго регламентирован, он должен быть одет не как простой рыцарь, а как король, то есть как Карл V, в достойную государя длинную мантию. Его питание должна быть здоровым и сбалансированным, он обязан следовать советам врачей, быть в меру целомудренным и не верить в колдовство или астрологию (достаточно упований на Бога). Язык на котором он изъясняется должен быть четким и точным, дабы его слово точно соблюдалось и вызывало уважение.

Король не должен отчуждать свои владения и быть хорошо информированным о том, что происходит в его королевстве.

С кастильской стороны

Независимо от того, последовали ли рекомендациям высказанным в Слове... или нет, этой прекрасной