Волошинские чтения - Владимир Петрович Купченко Страница 34

не слишком сведущий в искусстве купец Щукин опасливо приценивался к непонятным ему произведениям новейшей живописи, а Волошин терпеливо растолковывал ему их значение и ценность[204]. Достаточно сказать, что С. И. Щукин (бывший на 23 года старше Волошина), по мнению многих, обладал замечательным даром распознавания художественных ценностей и к 1901 году был уже опытным коллекционером. Первая картина Клода Моне появилась в Москве в 1897 году — и привез ее из Парижа именно С. И. Щукин. Волошин же, по его собственным словам, воспитался на живописи передвижников. Определенную роль в его «прозрении» на современную живопись сыграло именно знакомство с коллекцией С. И. Щукина (1903). Правда, признав «новое искусство», Волошин стал ревностным его адептом, — и, находясь подолгу в Париже, мог выполнять отдельные просьбы С. И. Щукина. Свидетельством такой возможности служит письмо Е. О. Волошиной к сыну от 7 февраля 1904 г. «Вчера получила твое письмо с запиской к Щукину и сегодня через час отправляюсь в его галерею… Он принимает по субботам от 8 ч[асов]». Это единственный документ, намекающий на какие-то деловые контакты поэта с собирателем. Сотрудники Музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, где хранится щукинская коллекция и идет изучение биографии ее собирателя, также пока не обнаружили никаких дополнительных свидетельств.

Легенда о зарождении в Коктебеле планеризма утверждает, что Волошин «подсказал летчикам Узун-Сырт — планерную гору». Согласно легенде, Волошин, в ответ на рассказы К. К. Арцеулова, только что вернувшегося с состязаний планеристов из Германии, заметил: «Зачем же ездить в Германию, когда у нас есть превосходное место для планерных полетов!» Повел Арцеулова на Узун-Сырт, бросал с обрыва свою широкополую испанскую шляпу — и она не падала: парила в восходящем потоке… Все это становится не так убедительно, если вспомнить, что К. К. Арцеулов — уроженец Восточного Крыма, один из опытнейших русских летчиков, первый советский конструктор планеров, интересовался планеризмом как профессионал. Вот запись рассказа Арцеулова, сделанная мною в Москве 26 января 1972 г.: «Я еще мальчишкой мастерил в Отузах свои первые летные конструкции. В 1908 году я был там по болезни у матери и строил третий свой планер. Изучал окрестные горы, наблюдал полеты орлов. И, хотя в Отузах была подходящая гора, я выбрал Узун-Сырт — и в 1916 году предлагал его для планерных полетов. Весной 1923 года я приехал в Отузы, — перевезти больную мать в Москву. Когда я приехал, она была уже в больнице в Феодосии. По пути туда я зашел в Коктебель, к М. А. Волошину, и мы вместе пошли пешком в Феодосию. Я предложил пойти не напрямик, через Куру-Баш, а через Узун-Сырт. Волошин заинтересовался, как образуется восходящий поток, как можно летать без мотора. Когда мы поднялись на вершину, дул ровный бриз. Я бросил какую-то бумажку, она полетела. Ему это так понравилось, что он бросил свою шляпу — и она перелетела через наши головы…».

20 ноября 1923 года Волошин писал К. И. Чуковскому: «Под Коктебелем на Узун-Сырте в течение двух недель было всероссийское состязание „планеров“. Его организовал мой приятель Арцеулов (летчик и художник — внук Айвазовского). Мы с ним еще весной выбрали место». В 1925 году М. А. Волошин подарил Арцеулову свою акварель с видом Узун-Сырта и надписал ее: «Дорогому Константину Константиновичу, зачинателю Узун-Сырта (1923)».

Легенда о Таиах — скульптурном изображении древнеегипетской царицы, украшающей мастерскую Дома поэта, наиболее разработана. Однако есть основания предполагать, что это мистификация. Можно утверждать, что краеугольный камень этой легенды — утверждение о путешествии поэта в Египет — ошибочно. Не соответствуют истине рассказы о поездках Волошина-гимназиста в Константинополь, о его путешествиях «путями апостола Павла» и Дон-Кихота; преувеличено его участие в строительстве своего дома и в студенческих волнениях в Московском университете. Думается, что со временем возникшие о поэте легенды получат истинное освещение, вымысел удастся отделить от действительности и создать научную, сообразующуюся с фактами его жизни и творчества биографию.

*  *  *

Несколько слов об источниках, о методе работы и о целях исследователей жизни и творчества М. А. Волошина. Материалы поэта и о нем мы находим в государственных архивах. Подавляющая часть материалов Волошина хранится в Институте русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР в Ленинграде: сотни писем М. А. Волошина к ряду лиц и писем к нему, дневники и записные книжки поэта, альбомчики набросков, вырезки из газет. Эти поистине бесценные сокровища бережно сохраняла в течение сорока лет Мария Степановна Волошина, а затем передала их на государственное хранение. В настоящее время материалы фонда обрабатываются и уже служат исследователям.

Самостоятельные фонды М. А. Волошина образованы в Центральном государственном архиве литературы и искусства (ЦГАЛИ), в рукописных отделах Института мировой литературы имени М. Горького (ИМЛИ), Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина и Государственной публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина. Отдельные материалы о М. А. Волошине имеются в Центральном государственном архиве Октябрьской революции, в Институте Маркса — Энгельса — Ленина, в Государственном Русском музее, в Государственном музее музыкальной культуры, в Крымском областном архиве, в рукописных отделах Государственной Третьяковской галереи, Государственного Исторического музея, Феодосийской картинной галереи имени И. К. Айвазовского и других.

Частные собрания менее доступны исследователю, — но все же и в них волошиноведы почерпнут немало. Акварели и письма Волошина, его фотографии и книги хранятся в Москве и Ленинграде, Киеве и Одессе, Кисловодске и Алма-Ате, во Франции и Швейцарии. Современников М. А. Волошина остается все меньше, но эстафету любовного отношения к наследию поэта перенимают их дети и внуки, они берегут крупицы волошинской мысли, искусства и делятся ими с исследователями.

Существенным источником сведений о Волошине становится печать. Воспоминания о Максимилиане Александровиче появляются в журналах, газетах, в мемуарной литературе. Если в 50-е годы его имя упоминалось в советской печати один-два раза в год, то в 1972 году — 28, в 1973 — 38, в 1974 — 54, в 1976 — 86 раз.

Обилие материала диктует необходимость систематизации сведений о М. А. Волошине, — основным способом которой является каталогизация. В Доме-музее М. А. Волошина в настоящее время существует карточная опись его стихотворений, переводов, литературно-художественных статей. Составлены именной, географический, предметный указатели ко всему поэтическому, критическому и эпистолярному наследию поэта. Библиография о Волошине на русском языке насчитывает более двух тысяч названий. Подготовлена подробная «Летопись жизни и творчества М. А. Волошина». Начата работа над описанием произведений живописи М. А. Волошина и над каталогом его писем.

Хочется вспомнить одно начинание. В октябре 1936 года ленинградский