Станислав Сапрыкин - Сталинские соколы. Возмездие с небес Страница 33

В это время боевых вылетов я не делал, хотя участвовал в перегонке техники. Осенью нас снова перебросили в Орел, затем в Харьков, Тацинский. Весь октябрь Группа сражалась в пекле Сталинграда, когда стало ясно, что город не взять, в начале ноября нас перебросили с аэродрома Питомник назад в Ростов и сразу в Николаев, где произвели пополнение новой матчастью. Наконец, и за мной закрепили новенький «Густав». Затем через Старый Оскол нас перевели на аэродром постоянной дислокации Россошь под Воронежем, куда Первая Группа постепенно перегнала самолеты с 6 по 12 декабря. К тому времени у Эскадры появился новый командир – Дитер Храбак, а на фронте, после нашей катастрофы под Сталинградом и поражения русских под Ржевом, наступило некоторое затишье. Несмотря на напряженные бои в последние полгода, удача не сопутствовала мне, и увеличения счета побед не было. После окружения армии Паулюса группе армий «В» и группе армий «Дон» грозила еще большая опасность в случае флангового обхода и отсечения русскими южного крыла Восточного фронта, противник получал возможность выйти в тыл нашему «Центру». Нас опять бросили на участок наибольшей опасности ближе к Ростову и Ворошиловграду. Кроме истребительной Группы, в Россоши находились только венгерские и итальянские части, уже значительно потрепанные в предыдущих боях и не имеющие тяжелого противотанкового вооружения, так что, кроме удержания господства в воздухе, нам предстояла и борьба с русскими танками.

Учитывая мой опыт штурмовых атак, первым боевым заданием с моим участием стала атака советских танковых колонн, обнаруженных в районе Кантемировки на Верхнем Дону в семидесяти километрах южнее Россоши. Поднялись в воздух в 8.30 утра, в зимней дымке двумя бомбардировочными звеньями подцепив под «брюхо» двухсотпятидесятикилограммовые бомбы, под прикрытием пары Мессершмиттов нашей эскадрильи. Сильный мороз напомнил мне прошлогоднюю зиму под Москвой, впрочем, к русским морозам мы постепенно привыкли, научил Сталинград.

Весь маршрут прошли на высоте пятьсот метров, прошли Кантемировку, за деревней в нескольких километрах действительно обнаружили группу танков на марше. Атака получилось неудачной – мы же не пикировщики. Бомбы упали где-то рядом с танками, подняв столбы снежной пыли. Хотя сильного зенитного противодействия не было, командир группы лейтенант Хайнц посчитал атаку бронетехники бортовым оружием неэффективной и с чувством не до конца выполненного долга пары вернулись на аэродром Россошь. Действия других самолетов эскадрильи сегодня были более успешными, так два аса пополнили счет двумя сбитыми Пе-2.

5 января силами эскадрильи вылетели на свободную охоту в район Новой Калитвы. Зимнее утро, воздух морозен, небо безоблачно, на часах 8.15. Русские проявили активность, и мы ввязались в драку. Бой получился затяжным, но интересным, и хотя я лично не сбил ни одного самолета, поединок мне понравился. Русские на новых самолетах оказались достойными соперниками. Мы сражались на вертикалях в интервале высот от пяти до двух километров. Красивый и напряженный пилотаж, состоящий из чередующихся горок, пикирований, вертикалей и переворотов украсил бы любой воздушный праздник. Огорчил только результат драки. хоть мы и одержали пять побед, а если посчитать результативность всей Группы за сегодня, то восемь, но и наши потери составили четыре Мессершмитта и два летчика, включая моего ведущего, еще один пилот – Рудольф Тренкель – получил ранение и, представленный к Золотому Германскому кресту, убыл в госпиталь. Потеря ведущего – это серьезный промах, я чувствовал на себе упрекающие взгляды, и если бы не постоянная боеготовность, напился бы в стельку.

6 января в 7 часов утра исправными самолетами эскадрильи вылетели на прикрытие наших войск и коммуникаций в район Воронежа. В последнее время там наблюдается активность противника.

Светает, русские, остерегаясь Люфтваффе, предпочитают штурмовать наши позиции на границе ночи и дня. Мы решили их на этом поймать. Достаточно долго пробыв на высоте в четыре километра, эскадрилья, наконец, заметила большую группу самолетов, приближающихся с юго-востока. Истребительного прикрытия не было, и задача не показалась мне сложной. Когда звенья разошлись для атаки, первым с переворота я спикировал на врага. Мне очень хотелось вернуть лицо после вчерашней утраты.

Не рассчитав точки выхода из переворота, я оказался прямо в гуще строя советских «бетонных» штурмовиков, к тому же двухместных, что стало для меня полной неожиданностью. Часть самолетов шарахнулась в разные стороны. Я попытался выбрать цель, но тут же оказался под шквальным огнем хвостовых стрелков летящих спереди бомбардировщиков и под огнем бортового оружия самолетов, летящих сзади. Мой «Густав» был подбит, двигатель загорелся, не успел я почувствовать дежавю, как фонарь треснул с хлопком колющегося льда и нечто оглушило меня ударом в голову. Глаза застелила черно-красная пелена. Теряя сознание, я нечеловеческим усилием заставил себя сбросить то, что осталось от фонаря, и выпрыгнуть в пронизывающий зимний воздух. Парашют раскрылся, и динамический рывок вернул мне сознание. Я смог удачно приземлиться в рыхлый сугроб, автоматически освободиться от подвесной системы и в шоковом состоянии пройти несколько десятков метров, после чего сознание опять покинуло меня. Очнулся я уже в госпитале. Любое ранение в голову опасно, мне повезло, мозг был не задет, и я выжил, но теперь, кроме еще заметных шрамов от ожогов, на лбу над правым глазом красовался рубец. Впору мне было давать прозвище «красавчик». Фортуна мне изменила, и столь блистательно начавшаяся в июне сорок первого карьера эксперта готова была оборваться полным фиаско. Вдобавок правый глаз стал видеть заметно хуже левого.

Три месяца я провалялся по госпиталям, пока решался вопрос дальнейшей пригодности, но все же, благодаря собственной настойчивости не был комиссован и в конце апреля получил направление на Восточный фронт во Вторую Группу 54-й Истребительной Эскадры. Выбор части был не случайным. Группа переучилась на ФВ-190А и готовилась к летней кампании в качестве истребителей-бомбардировщиков. «Убийца – Сорокопут», отличавшийся от Мессершмитта еще и усиленной броней, защищавшей маслорадиатор и двигатель бронекольцами спереди и кабину пилота двойной броней сзади, развивал скорость свыше шестисот километров в час и имел хорошую дальность полета. Он также был более простым при взлете и посадке, взлетал фактически сам, не имея тенденций к развороту, но был и более инертным в пилотировании.

В мае большую часть 54-й Эскадры перебросили на хорошо оборудованные аэродромы орловского аэроузла, Вторую Группу, возглавляемую гауптманом Генрихом Юнгом, оставили на северном участке фронта, впрочем, в случае оперативной необходимости нас могли перевести в Орел в любой момент.