Саперы - Артем Владимирович Драбкин Страница 32

внутри которого находился заряд, а взрыватель состоял из трех зубчиков, закрывающих капсюль-детонатор. При активизации заряд выбрасывал мину на высоту примерно в 1,5 метра от земли, и она разрывалась, при этом во все стороны летели металлические шарики. Такие мины погубили много наших солдат, в том числе и саперов. Но и противотанковые немецкие мины были опасны — они имели мощность 4–5 кг тротила и представляли собой вытянутые блины примерно 50 см в длину. Для того чтобы такая мина взорвалась, нужно давление на взрыватель не менее 150–200 кг, при другом давлении, например от солдатского сапога, она не взорвется. А если пройдет машина или танк, то обязательно взрывается. Поэтому нас всегда предупреждали о том, чтобы мы очень внимательно осматривали проселочные дороги, где немцы любили ставить противотанковые мины. Во время одного из таких заданий я и был ранен осколком в первый раз.

14 сентября 1944 года наши части расположились около г. Новогрудок — был очень хороший и ясный день, на передовой стояло затишье, я и подумать не мог, что в такой прекрасный день буду ранен. Утром в штабе батальона дали задание разминировать проселочную дорогу, потому что на подступах к городу шли бои и пехота нуждалась в танковой поддержке. А для этого нужно было срочно разминировать все дороги, ведущие к реке. Мы подошли к опасному участку и начали довольно быстро находить немецкие мины, как тут нас заметили вражеские корректировщики и начался сильный минометный обстрел. Среди саперов появились раненые. Меня тогда вот что спасло — рядом с тем местом, где мы проводили работы, росло картофельное поле, очень сильно окученное. Поэтому, когда обстрел только начался, я упал между грядок — и у меня было только касательное ранение в правое колено и голову, а осколками срезало со спины и автомат, и щуп, и плащ-палатку. Кстати, там же, в картофельных грядках, я потерял медаль и орден Славы третьей степени. Обычно перед боем или заданием мы снимали свои награды, а тут было обычное разминирование, поэтому я поленился сдавать награды и пошел с ними. Одно радует — записи о награждении остались в солдатской книжке, так что и орден, и медаль мне восстановили еще во время войны.

После ранения я попал в госпиталь, вылечился, и был направлен снова в свою часть. Правда, перед этим я съездил в отпуск домой на Дальний Восток. Мама, естественно, пыталась меня оставить в деревне, тем более, что и местный врач был готов выдать мне справку об инвалидности после ранения, я ведь прихрамывал. Но я служивый человек и не мог оставить свой батальон во время войны. Мама все причитала: «Что ты снова поедешь, уже ранен, и опять на фронт!» Но я твердо отвечал: «Мама, надо, значит, надо!»

В январе я отправился из деревни обратно на фронт и 22 января 1945 года был в Москве, где видел салют. Оказалось, что салютовали в честь следующего события — войска 2-го Белорусского фронта овладели городами Алленштейн и Дейч-Эйлау. А уже где-то около 30 января я догнал свою часть. Кстати, мне попался в Москве попутчик, он служил в батальонной хозчасти баянистом. И из Москвы я с этим товарищем на р. Висла догнал наш 929-й отдельный саперный батальон. Только прибыл в роту — здесь снова нужно идти в бой, необходимо было построить переправу. Точнее, в зимних условиях укрепить лед настилом, чтобы могли пройти наши танки. Поэтому мы разбирали близлежащие дома и усиливали лед, т. е. клали настил, который мог выдержать вес танка. Во время наведения переправы немцы нас сильно обстреливали, даже не меньше, чем на Днепре, а там обстрел был сильнейший, только в нашем взводе было разбито несколько плоскодонных лодок. Впрочем, я об этом подробно не рассказываю, ведь при обстреле запоминается одно — внутри всегда страшно и стремишься как можно скорее окончить работу, но при этом сделать ее качественно. Сколько было убитых саперов при наведении переправы через Вислу, — страшно вспоминать.

Среди саперов были большие потери?

Конечно. Сейчас многие знают такую присказку: «Сапер ошибается только один раз». И я полностью согласен с данным утверждением: раз я сейчас рассказываю о своем боевом пути, это значит, что в ходе войны не ошибся. А вообще, у нас многие гибли, в том числе и по неосторожности. Бывало, солдат возьмет мину, особенно противотанковую, что-то неправильно сделает — и ничего не оставалось от человека. Особенно в Белоруссии нам было очень трудно — там болота, леса и пески. Трудно приходилось, ведь перед генеральным наступлением в 1944 году наш батальон два месяца делал лыжневую дорогу — для этого мы заранее заготавливали лес и делали две колеи, чтобы можно было на автомобилях подвозить различные грузы, в первую очередь снаряжение и боеприпасы, прямо к передовой. Это тоже саперные работы. А так, чтобы в атаку ходить, нам не доводилось. Правда, когда немец прорывал нашу оборону, то мы минировали танкоопасные направления и места, где могли наступать немцы.

Как часто доводилось бывать на передовой?

Не так, чтобы часто, но доводилось. Мы приходили на передовую чаще всего в двух случаях. Во-первых, как я уже рассказывал, когда надо было разминировать нейтральную полосу и сделать проходы. Во-вторых, когда наша пехота заняла вражеские траншеи, — тут нужно много разминировать. В основном же у нас было очень и очень много работы при освобождении городов — немцы при отступлении никогда просто так не отходили. Они всегда минировали важные промышленные или стратегические объекты. Помню, зачастую целые здания были полностью заминированы. Или подготовлены к подрыву, да и в обычных жилых домах стояло много мин-ловушек, мы их называли «фрицевыми сюрпризами», они их и на передовой разбрасывали, и в городах. По сути, как только освобождался город, мы обязательно должны его быстро проверить. Причем проверяли каждое строение, даже сараи, и после проверки писали на фанере или картонке, которые устанавливали рядом со зданием: «Проверено. Мин нет». Эти моменты в кинофильмах часто показывают. Правда, сейчас смотришь фильмы о войне, а они какие-то нарисованные. Единственный настоящий фильм о Великой Отечественной войне, который мне действительно понравился, — «Шел солдат». Это документальный фильм Константина Симонова, посвященный бессмертным подвигам советских воинов-освободителей.

Использовали ли немцы мины, поставленные на неизвлекаемость?

Да, но мне не доводилось с ними сталкиваться. Гораздо чаще я сталкивался с минами-сюрпризами, которые немецкие саперы зачастую ставили под трупами своих же солдат. Тут фрицы пользовались простой жадностью наших ребят — ведь советские солдаты часто обшаривали трупы врагов, особенно чтобы