Федор Ушаков. Адмирал святого русского воинства - Коллектив авторов Страница 31

ограничилась некоторыми успехами над австрийскими войсками и завладением Голландией, обращенной ею в 1794 году в Батавскую республику, причем штатгальтер, принц Оранский, вынужден был удалиться в Англию; но средства Франции были обильны, ополчения многочисленны и недолго могла удерживаться она от дальнейших покушений. Перемирие с Австрией нарушено было через несколько месяцев, невзирая на желание последней к сохранению мира, и в 1796 году войска, предводимые генералом Бонапартом, понеслись за Адду и Минчио.

Ряд побед, одна другой блистательнее, наносили тяжкие поражения Австрии, угрожали самой Вене, заставили Венский двор согласиться на невыгодный для него Кампо-Формийский мир (6 октября 1797 года), и заставили государей Апеннинского полуострова, напуганных успехами счастливого завоевателя, искать дружбы с Францией, за которой остались большая часть Пьемонта и вся Ломбардия по р. Адидже, обращенная в Цизальпинскую республику.

Пятилетние усилия союзных государств, направленные к обузданию Франции, окончились примирением почти всех их с Республикой: Австрии, Пруссии, владений Северной и Южной Германии, Тосканы, итальянских государств и Испании. Одно только английское правительство оставалось при твердом намерении сопротивляться грозному соседу.

Россия не могла оставаться спокойной зрительницею всех этих событий, которые могли также угрожать ее собственной безопасности; и она, в самом начале революции, приняла участие в общем движении европейских государств против Франции. Готовились армии и флоты; вспомогательные войска обещаны были союзным дворам: английскому, австрийскому и прусскому, и приняты решительные меры к укрощению Польши, которую начали уже волновать революционные идеи.

В 1795 году, по договору с Англией, императрица Екатерина послала из балтийских портов эскадру, шесть кораблей и шесть фрегатов, в Немецкое море, чтобы вместе с британскими морскими силами не допустить французский флот соединиться с голландским; другая эскадра готовилась для такого же соединенного действия с английской на Северном море. Равномерно в постоянной готовности к военным действиям находился и Черноморский флот, со времени Ясского мира, не успокоившего обеих враждовавших сторон.

Еще в самый год заключения этого мира Екатерина секретно извещала вице-адмирала Мордвинова (от 23 ноября 1792 года), что «из Константинополя получены известия о делаемых турками военных приготовлениях и вооружении большого флота под предлогом усмирения египетского паши и восстаний по другим берегам оттоманских владений; но, в самом деле, будто бы для злодейственного намерения нечаянно напасть на порты наши черноморские и, воспользовавшись неготовностью, истребить флот наш».

Государыня предписывала Мордвинову принять благовременную надлежащую осторожность; приготовить весь корабельный флот к выходу в море, истребовав немедленно деньги на все, для того нужное, как то: такелаж, паруса, провизию и пр.; привести в лучшее состояние севастопольские батареи, защищающие вход, и, вооруживши прамы и другие старые суда, поставить их поперек, для обстреливания и заграждения входа.

«Впрочем, – писала императрица, – вверив начальство наше над войсками нашими, в Екатеринославской губернии и в Таврической области расположенными, и над производимыми там крепостными строениями, нашему генералу графу Суворову, Рымникскому, повелели мы ему объехать весь тот край и учинить надлежащие замечания для представления нам. Он не оставит снестись с вами, дабы связать таковые меры с теми, которые должны быть приняты от стороны Адмиралтейского правления». Ушаков получил повеления в таком же смысле о принятии мер осторожности и приготовлении флота.

Вскоре после того (7 января 1793 года) государыня уведомила Мордвинова, что поверенный в делах в Генуе, статский советник Лизакевич, извещает об изготовлении сильного французского флота, имеющего неприязненные против России намерения, о повелении республиканского правления нападать на суда под русским флагом и о стремлении его поколебать и вооружить против нас Турцию.

От 16 января того же года императрица писала: «Угрожение войной со стороны вероломной Порты Оттоманской явилось со дня заключения мира; тогда же размножены арсеналы для поспешнейшего по разным местам строения кораблей и принято твердое намерение увеличить морские силы и довести до 30 линейных кораблей. Теперь, по последним известиям, делают они наивеличайшие усилия поставить нам твердые препоны и сильно вооружаются, для поражения нападательной войной, и в намерении и сухим путем, и морем напасть на пределы областей наших. К тому же явное пристрастие их и тайные связи с извергами, бунтующими против общего покоя, французами, и не только желают они, но и действительно разорвут мир, быв понуждаемы к тому французами».

Повелено было, если последует разрыв, флоту непременно в мае выйти в море, под начальством Ушакова, чтобы тем предупредить турок, иметь возможность заградить им путь между Бургасом и Константинопольским проливом, и по частям разбить эскадры их, идущие на общее соединение в Царьград. «От быстроты выхода флота, – присовокупляла государыня, – зависеть будет большая часть успеха. Когда сухопутные войска касательно обращаются в движениях своих и превозмогают трудности и многие испытания, флот поспешной стезею достигнуть и Чесменским пламенем цареградские стены объять может.

Скорые и неожидаемые неприятелем подвиги, и быстрые и отважные над ним поиски при самом открытии военных действий поразят его новым страхом, который умножать в турках есть для нас толикой важности. Турки сколь дерзки и опрометчивы, столь, напротив того, и робки, и потому от побед, вначале одержанных, зависят почти все последующие. Пораженный же неприятель, а особенно при начале военных действий, когда но-вобранные и еще неопытные мореплаватели не обвыкли к огню и к трудам воинским, есть уже полупобежденный».

В распоряжение Мордвинова было тогда отпущено два миллиона рублей на приготовление парусного и гребного флотов; снаряжение последнего поручалось вице-адмиралу де Рибасу. В заключение высочайшего повеления было сказано: «Возложив защиту и оборону берегов Екатеринославского наместничества от устья Днестра до Днепровского лимана, и от него до Тавриды и по всем берегам полуострова сего до Еникальского пролива на флот Черноморский и на войска наши, поручили мы генералу графу Суворову-Рымникскому по сему снестись с вице-адмиралом де Рибасом и с вами».

Де Рибасу повелено было при первом известии о разрыве вступить в устья Дуная и овладеть берегами этой реки. Под его начальство назначались два гренадерских батальона, и для усиления гребной флотилии присоединены к ней 25 лодок черноморских казаков и крейсерские суда, оставшиеся от бывшей флотилии на Средиземном море, пришедшие тогда из Архипелага. Матросов повелено привлекать из греков.

Следующий за тем год проведен был в таких же приготовлениях и предосторожностях. Императрица писала Мордвинову (от 24 апреля 1794 года): «Известный бунтовщик Косцюшко, взволновавший Польшу, в отношениях своих к извергам, управляющим Францией, являет злейшее намерение повсюду рассеивать бунт во зло России. Он настоятельнейше убеждает Порту, чтобы она объявила войну России, или, по крайней мере, позволила бы ему ускорить объявлением теми происшествиями, которые, удостоверен он, что возродит в Крыму и в прилежащих областях.

Он уверен, если подкрепляем будет, что