Всеволод Большое Гнездо - Алексей Юрьевич Карпов Страница 31

Разгром оказался полным. Правда, многие из воинства Ростиславичей сумели спастись, поскольку, как объясняет летописец, воины не несли на себе каких-то особых «знамений» — знаков различия, так что отличить своих от чужих не представлялось возможным. Но многие всё-таки были захвачены в плен и с колодами на шеях приведены во Владимир, куда победители вступили «с честью и с славою великою» в тот же день, 15 июня. Священники, игумены и «все люди» вышли им навстречу с крестами, и так князь Михалко Юрьевич воссел «на столе деда своего и отца своего... и бысть радость великая в граде Владимире».

Самим Ростиславичам удалось убежать: Мстиславу — в Новгород, к сыну, а Ярополку — в Рязань, к зятю Глебу Ростиславичу. А вот их мать, «княгиня Ростиславляя», и жёны были схвачены владимирцами и попали в руки к Юрьевичам. Князь Владимир Святославич с честью великой и славой вернулся к отцу в Чернигов, щедро одарённый Юрьевичами. А вскоре во Владимир из Чернигова прибыли жёны Юрьевичей — княгини Феврония (жена Михалка) и Мария Всеволожая. Князь Святослав Всеволодович, у которого они всё это время находились, приставил к ним «для чести» другого своего сына, Олега, который, как и полагается, проводил княгинь до Москвы.

Завершая рассказ о событиях этой второй войны между Юрьевичами и Ростиславичами, летописец посчитал нужным поместить пространное рассуждение о граде Владимире и его роли в судьбах Северо-Восточной Руси. Рассуждение это часто цитируют историки, ибо оно многое даёт для правильного понимания не только местных, суздальских реалий, но и политического строя всей Русской земли, и в частности места и роли веча в других, сопредельных с Суздальской, землях. Нам же оно важно как свидетельство нового представления о Владимире как о городе, находящемся под особой защитой и покровительством Пресвятой Богородицы. Это представление сформировалось при князе Андрее Боголюбском, украсившем Владимир и построившем в нём великолепный храм во имя Успения Пресвятой Богородицы. При его законных преемниках на владимирском престоле покровительство Божией Матери городу должно было ещё более усилиться, что, собственно, и доказывали события только что закончившейся войны: «...И бысть радость велика во Владимире граде, от того, что видели у себя великого князя всей Ростовской земли. Мы же подивимся чуду новому, и великому, и преславному Матери Божией, как заступила град свой от великой беды и горожан своих укрепляет. Ибо не вложил им Бог страха, и не убоялись, имея князей двух в сей волости (Ростиславичей. — А. К.), и бояр их прещения ни во что положили... Только возложили всю свою надежду и упование на Святую Богородицу и на свою правду. Ибо изначально новгородцы, и смоляне, и киевляне, и полочане, и все волости, яко на думу, на вече сходятся, и что старейшие надумают, то и пригороды принимают. А здесь город старый Ростов, и Суздаль, и все бояре хотели свою правду утвердить: не хотели сотворить правды Божией, но “как нам любо, — сказали, — так и сотворим; Владимир есть пригород наш”, противясь Богу и Святой Богородице и правде Божией, слушая злых людей, развратников, не хотящих нам добра, завидующих граду сему и живущим в нём. Ибо прежде поставил град этот великий Владимир[11], и потом князь Андрей. Сего же Михаила [и брата его Всеволода] избрали Бог и Святая Богородица. Как сказано в Евангелии: “Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам” (Мф. 11:25); так и здесь: не уразумели, как правду Божию исполнить, ростовцы и суздальцы, издавна бывшие старейшими; новые же люди мизинные (меньшие. — А. К.), владимирские, уразумевши, встали за правду крепко. И все сказали себе: “Либо Михалка князя себе добудем [и брата его Всеволода], либо головы свои сложим за Святую Богородицу и за Михалка”. И утешили их Бог и Святая Богородица чудотворная Владимирская, ибо чего человек просит у Бога всем сердцем, того Бог не лишает его. И вот владимирцы прославлены Богом по всей земле за их правду, Бог им помогает»27.

Когда-то киевский митрополит Иларион в своём знаменитом «Слове о законе и благодати» обосновывал новую роль Руси — «нового» народа, последним пришедшего к Богу, но, по слову евангельскому («Так будут последние первыми»: Мф. 19:30; 20:16), впитавшего новую веру глубже, чем те, кто был призван прежде: «...Ибо не вливают, по словам Господним, вина нового, учения благодатного, “в мехи ветхие”... — “а иначе прорываются мехи, и вино вытекает” (Мф. 9:17)... Но новое учение — новые мехи, новые народы!»28 На иных примерах — но также взятых у евангелиста Матфея — автор летописной повести о войне Юрьевичей и Ростиславичей обосновывал первенство «нового города» — Владимира — над старыми, «обветшавшими» городами княжества — Ростовом и Суздалем. И объяснялось это первенство заступничеством Пресвятой Богородицы, которая покровительствовала городу, осенённому её чудотворной иконой, столь предательски похищенной из её же храма князьями Ростиславичами. В первоначальной версии летописного рассказа имя Всеволода не упоминалось — оно было вставлено позже, уже после вокняжения Всеволода во Владимире, — и прославлялся лишь освободитель Владимира «великий князь всей Ростовской земли» Михалко Юрьевич. Но пройдёт время — и все те идеи, которые были обозначены в летописном повествовании, найдут своё наиболее полное развитие в летописании его младшего брата Всеволода Юрьевича.

В соответствии с заявленной программой, первым шагом князя Михалка Юрьевича после вступления во Владимир стало возвращение церкви Святой Богородицы тех «городов и даней», которые были отняты у неё Ярополком. По возможности возвращались в храм и святыни, отнятые Ярополком. Правда, главная из них — чудотворная Владимирская икона — была возвращена во Владимир чуть позже.

Бегство из Суздальской земли Ростиславичей заставило искать мира с новым владимирским князем суздальских и ростовских «мужей». Суздальцы первыми отправили к Михалку своих представителей. Вопреки очевидному, они заявляли о своей непричастности к недавней войне:

— Мы, княже, на полку том со Мстиславом не были. Но были с ним бояре, а на нас лиха не держи, но поеди к нам!

Михалко — очевидно, оправившийся от болезни — «лиха» держать не стал и поехал в Суздаль. Его сопровождал брат Всеволод — его имя, как обычно, вставлено в ту версию летописного рассказа, которая возникла в результате более поздней обработки первоначального текста. Князья заключили с суздальцами «ряд» — договор, скреплённый крестным целованием. (Летопись об этом не сообщает, но без заключения такого «ряда» поездка в Суздаль смысла не имела.)

Из Суздаля