Хроника моей жизни - Савва (Тихомиров) Страница 30

Водворившись в академии на правах казеннокоштного воспитанника, я поспешил написать о себе родным в Иваново.

Вот что писал я им от 6-го сентября:

«…После звания учителя, я снова принял титло ученика: хожу в класс, слушаю ученые лекции знаменитых профессоров и умных бакалавров и начинаю исполнять прочие обязанности студента. Конечно, для вас кажется странным теперешнее мое положение; правда, мне и самому сначала казалось дико быть в кругу резвых юношей-студентов, но потом мало-помалу начал и я привыкать к этому новому обществу, и товарищи мои смотрят уже на меня без малейшего предубеждения, напротив, с некоторым даже уважением. Общество, в котором я постоянно живу, состоит из иеродиакона-студента и окончившего курс иеромонаха, поступившего в академию из священников по таким же обстоятельствам, как и я. Жизнь наша втроем течет очень мирно и спокойно.

Не подумайте, что с переменою образа жизни изменятся мои отношения к вам. Напротив, теперь я буду к вам еще ближе. В продолжение четырехлетней академической жизни вы опять будете для меня тем же, чем были в течение жизни семинарской. Конечно, это значит, что на четыре года я должен быть у вас опять в долгу. Что же делать? Так Богу угодно. При добром здоровье и счастливых успехах, это время пройдет незаметно; и тогда-то я приступлю к уплате всех своих долгов».

Вслед затем, 8-го числа, писал я во Владимир о. ректору семинарии архимандриту Поликарпу:

«Вот по милости Божией и по Вашему содействию я получил то, чего желал, достиг того, к чему стремился. С 3-го числа сего месяца я состою уже в числе действительных студентов академии. Что теперь осталось мне делать? Принести сыновнюю благодарность Вам и с помощью Божией приняться за прежние школьные труды.

С 4-го числа начались у нас обыкновенные классы. Хожу в класс, с удовольствием слушаю чтения профессоров и бакалавров; начинаю уже подумывать о данном философском предложении. Не знаю, что будет далее, а теперь академическая жизнь пока еще не наскучила».

Благополучно прошел месяц моей академической жизни. 2-го октября подано было мною профессору Ф. А. Голубинскому первое академическое сочинение.

Итак, с Божией помощью, миновала первая, самая трудная для меня треть первого года академического курса. От ежедневного посещения всех как утренних, так и послеобеденных уроков и от напряженных умственных занятий в келье я чувствовал почти постоянную тяжесть в голове и вследствие того нередко испытывал мрачное расположение духа. Поэтому я ощущал существенную потребность в отдохновении и некотором развлечении. К счастью, я имел возможность отправиться на Рождественские праздники к доброму моему знакомому, Переславскому отцу архимандриту Нифонту.

22-го числа приехал я в Переславль. Отец Нифонт принял меня очень радушно. На другой день, 23-го числа, он праздновал день своего ангела, у него было немало городских гостей. В Переславле виделся я с ректором Владимирской семинарии отцом архимандритом Поликарпом. Он приезжал на праздник в свой Данилов монастырь. Здесь я лично повторил ему благодарность за споспешествование ко вступлению моему в академию.

В продолжение двухнедельного пребывания моего в Переславле я достаточно познакомился как с городом, так и с некоторыми более значительным лицами духовными и светскими. В Переславле я встретил и новый, 1847 год.

1847 год

7-го или 8-го января возвратился я из Переславля в академию со значительно обновленными и освеженными силами – и душевными, и телесными.

В это время совершилось в нашей академии очень важное событие. Бывший с 25-го ноября 1841 года ректор Московской духовной академии архимандрит Евсевий (Орлинский) получил новое, высшее назначение. Указом Святейшего Синода от 17-го января 1847 года он переведен на должность ректора Петербургской академии с назначением во епископа Винницкого.

14-го марта определен ректором нашей академии ректор Московской семинарии, Заиконоспасский архимандрит Алексий (Ржаницын), замечательный по обстоятельствам своего пострижения в монашество. Он пострижен был среди академического курса, 12-го ноября 1837 года, митрополитом Филаретом в Чудовом монастыре в присутствии великого князя Константина Николаевича и великих княжон Марии, Ольги и Александры.

21 и 23 числа [июня] были публичные экзамены, на которых присутствовал высокопреосвященный Филарет, митрополит Московский. В первый раз я удостоился видеть этого поистине великого мужа в марте месяце, когда он приезжал в Лавру для освящения возобновленной трапезной церкви; но тогда я видел его издали, а теперь двукратно имел счастие беседовать с ним лицом к лицу. Должно признаться, что мы на экзаменах видели в святителе Филарете не того строгого и грозного судию, каким он являлся здесь в прежнее время, а простого и снисходительного отца. Не было тех вспышек и резких замечаний, о коих сохранились в академии предания[17].

24-го числа был совершен обычный благодарственный молебен, и начались для нас каникулы.

25-го числа писал я в Муром протоиерею М. Г. Троепольскому:

«…У нас экзамен – это то же, что, бывало, в Муроме приезд преосвященного, и даже гораздо более. Еще недели за три началась подготовительная работа. Признаюсь, моей бедной памяти, привыкшей в течение шести лет к совершенной почти праздности, нелегко обошлись эти три недели. Но, благодарение Господу, труды мои не остались без награды. Экзамены, как частный, так и общий, сданы очень счастливо.

От высокопреосвященного митрополита, с которым два раза довелось мне беседовать на общем экзамене лицом к лицу, заслужил одобрение».

23-го июня окончились все наши школьные дела. 24-го служили благодарный молебен.

26-го числа отправился я на родину. Путь мой лежал через город Юрьев.

Из Юрьева проехал я чрез Гаврилов Посад в Иваново.

Пробывши здесь несколько дней, посетил затем в Горицах сирот; был в своей отчизне – селе Палехе, виделся с родными Хотимльскими; везде был принят ласково-радушно. На обратном пути с родины был во Владимире, представлялся владыке Парфению…

В Лавру возвратился я 19-го числа августа, слава Богу, благополучно. Продолжительное и приятное путешествие значительно восстановило телесные и вместе с тем оживило душевные мои силы. Благодаря усердию всех моих родных, я провел вакационное время очень весело и приятно. Об одном только сожалею: не удалось быть в Муроме.

Со второй половины августа начались в академии обычные лекции. Освеженный и укрепленный в силах довольно продолжительным и приятным путешествием на родину, я предался с новою ревностью, с большею энергией любимым наукам. Я с одинаковой любовью занимался всеми науками, исключая математику, которая сделалась для меня недоступною еще в начале курса по той причине, что