Серго Орджоникидзе. Командарм советской промышленности - Илья Сергеевич Ратьковский Страница 30

На основе сведений Г. К. Орджоникидзе 18 мая 1922 года ЦК РКП(б) принял постановление «О туркестано-бухарских делах», в котором содержалась директива по борьбе с басмачеством[332]. ЦК среднеазиатских компартий было предложено организовать совместно с советскими органами широкую политическую кампанию, включая общенародные митинги, беспартийные конференции, в целях разъяснения трудящимся классовой сущности басмачества и разоблачения Энвера-паши как наемного агента английского империализма, заклятого врага народов Востока. Органам государственной безопасности было предложено очистить Туркестан, Бухару и Хиву от антисоветских, турецко-афганских элементов, а Советам рекомендовано объявить амнистию всем басмачам, желающим вернуться к мирному труду, возвратить вакуфные земли[333] их бывшим владельцам, а также легализовать местный казийский суд. Было признано необходимым улучшить состав бухарского правительства и пополнить его авторитетными представителями дехкан и трудовой национальной интеллигенции.

Характерно, что в этот период завершилась и история Серго с И. Я. Врачевым, ранее жестко заочно критиковавшим Орджоникидзе на Х съезде партии. По прибытии в Туркестан Орджоникидзе посетил Ферганскую группу войск, которой командовал Врачев. Здесь они работали вместе, не вспоминая прежнего конфликта, а впоследствии Орджоникидзе добился его перевода в Закавказье. Но главным в деятельности Орджоникидзе этого периода было участие в создании СССР.

«Пройдя три этапа в своем развитии (октябрь 1917 г. — середина 1918 г. — поиск форм сотрудничества; вторая половина 1918 г. — конец 1920 г. — военный союз; 1921 г. — лето 1922 г. — военно-хозяйственный союз)»[334], вопрос о создании союзного государства выходил на новый уровень. Само уточнение этих связей и их форм было одной из причин начала обсуждения проектов создания союзного государства.

Отметим, что сталинский план автономизации республик был не только более экономичным, но и более целесообразным, так как давал возможность использовать общие ресурсы для реализации общей внешней и внутренней политики. Этот план отстаивал и Орджоникидзе. «Возьмем, — говорил он, — Советскую Грузию. Разве она может существовать без российского хлеба? Разве она может существовать без азербайджанской нефти? Разве она может охранять свои границы без российской Красной Армии? Разве Армения и Азербайджан могут существовать без Батумского порта и российского хлеба? Разве Советской России бакинская нефть не нужна, как воздух человеку? Разве мы могли бы говорить о восстановлении нашей промышленности при разорении Донецкого бассейна без бакинского топлива? Разве, если в Донецком бассейне добыча угля с 9 млн пудов в августе поднялась в октябре до 46 млн пудов в месяц, мы не обязаны этим бакинской нефти, давшей нам топливную передышку? Разве поднятием производительности бакинской нефтяной промышленности с 10 млн пудов летом до 14 и 15 млн пудов мы не обязаны российскому хлебу и золоту?»[335]

Важным моментом была проблема автономий РСФСР — 11 автономных республик (Туркестанская, Башкирская, Карельская, Бурятская, Якутская, Татарская, Дагестанская, Горская и др.) и 10 областей (Калмыцкая, Чувашская, Коми-Зырянская, Адыгейская, Кабардино-Балкарская и др.), а также автономная Карельская трудовая коммуна (с 1923 года автономная республика). Многие из этих автономий либо территориально, либо по населению и промышленному потенциалу были неизмеримо больше, чем любая из республик, исключая в ряде случаев по указанным параметрам только Украину. Характерно, что первоначально именно представитель Украины Х. Г. Раковский выступил против проекта, но вскоре его «усмирили».

В целом же для Сталина было очевидным, что если бы осуществился план равноправного вхождения национальных республик в СССР (условно будущий ленинский план), то того же равноправия потребовали бы автономии РСФСР, что и случилось сначала в виде недовольства целого ряда республиканских деятелей, а затем как ряд антицентристских и антисоветских движений. В одном случае были бы «обижены» республиканские автономии, в другом — автономии РСФСР. Последних автономий было не только больше, но и уровень развития их был в ряде случаев выше, чем в республиках Закавказья по отдельности или в Белоруссии. Таким образом, если бы осуществился план равноправного вхождения национальных республик в СССР (будущий проект, поддержанный Лениным), то того же равноправия потребовали бы башкирские, татарские и очень многие другие автономии РСФСР. Поэтому закономерной была первоначальная поддержка сталинского проекта вступления республик в состав РСФСР. Как покажет история, отказ от плана автономизации в дальнейшем приведет к череде кризисов, вплоть до восстаний в Башкирской, Татарской, Якутской и других автономиях РСФСР как движение за повышение статуса республик.

Весной — летом 1922 года партийные организации Украины, Белоруссии и Закавказья, обсуждая пути дальнейшего сотрудничества с РСФСР, обратились в ЦК РКП(б) с просьбой выработать принципы и формы единого советского государства. Первоначально инициатива шла от украинских коммунистов. Здесь можно отметить заявление Политбюро ЦК Компартии Украины в ЦК РКП(б) от 11 марта 1922 года, в котором отмечались факты нарушения отдельными наркоматами РСФСР «принципов союзного рабоче-крестьянского договора между РСФСР и УССР»[336]. Тем самым ставился вопрос о соотношении полномочий республик в свете намечавшегося создания союзного государства.

Была образована комиссия Оргбюро ЦК РКП(б) из представителей ЦК РКП(б) и центральных комитетов республиканских компартий. Председателем комиссии был назначен И. В. Сталин, возглавлявший Наркомат по делам национальностей еще в первом советском правительстве. В процессе работы комиссии Сталин выдвинул план «автономизации», который предусматривал вхождение советских республик в состав РСФСР на правах автономных республик. При этом высшими органами государственной власти и управления оставались ВЦИК, СНК и СТО РСФСР.

Следует отметить, что политическое положение Сталина в этот период уже стало ключевым в советском аппарате. В значительной степени он к этому времени наладил работу партийного аппарата и руководил им. «С лета 1922 года Сталин через секретариат активно проводит подбор и расстановку своих людей, политику, которую год спустя, на XII съезде, он сформулирует так: „Необходимо подобрать работников так, чтобы на постах стояли люди, умеющие осуществлять директивы, могущие понять эти директивы, могущие принять эти директивы как свои родные и умеющие проводить их в жизнь“»[337]. Характерны в этом отношении опубликованные письма руководителя секретариата Сталина в этот период А. М. Назаретяна к Орджоникидзе. 14 июня 1922 года Назаретян писал ему: «У него [Сталина] можно многому поучиться. Узнав его близко, я проникся к нему необыкновенным уважением. У него характер, которому можно завидовать. Не могу обижаться. Его строгость покрывается вниманием к сотрудникам. Цека приводим в порядок. Аппарат хоть куда, хотя еще сделать нужно многое»[338].

В июне 1922 года Орджоникидзе с семьей отдыхал на даче в пос. Зеленый мыс под Батуми[339]. В июле он возвратился в Тифлис. Здесь 12 июля в Тбилиси жена Микояна родила сына-первенца. Его назвали Степаном в честь Степана Шаумяна. Микояна не было в тот момент в Грузии, и