Киселевы: три брата, две сестры. Век ХIХ-й - Виктор Владимирович Королев Страница 30

Как предводитель губернского дворянства Алексей Маркович пользовался уважением высшего общества – в предводители избирались люди только с безупречной репутацией. Он открыто говорил, что фабриками должны заниматься хозяева вместе со своими управляющими, губернатор должен о сохранении спокойствия заботиться, а главное дело дворянства – повышать культуру, ведь это самый лучший вклад в будущее. Он строил новые гимназии, библиотеки, театры. В подписных листах первым ставил самого богатого в губернии, чтобы на него все остальные ориентировались, потому и суммы на строительство собирал немалые. Вот таким был – в меру хитрый, экономически и психологически грамотный, душевный человек.

Варвара Дмитриевна в семье Полторацких сразу пришлась ко двору. Детей у Марка Фёдоровича и Агафоклеи Александровны было много. Но Алексея они любили особо. Может, потому что первая жена его, Софья Щепотьева, умерла в двадцать лет; может, по какой другой причине. Позже об этом с мужем Варя старалась не говорить…

Марк Полторацкий и Агафоклея Шишкова

Свёкра и свекровь в живых она не застала. Марк Фёдорович умер, когда Варвара ещё не родилась, а Агафоклея Александровна, урождённая Шишкова, – скончалась за год до их свадьбы с Алексеем Марковичем.

Марк Фёдорович Полторацкий имел биографию необычную для дворян того времени. Отец его, простой казак Черниговского полка, вдруг решил свою жизнь посвятить служению Богу и принял священный сан. Голос имел для священника приятный, слух музыкальный – абсолютный. И сыну это передалось. После школьных четырёх лет Марк поступил в Киево-Могилянскую академию и там пел в академическом хоре.

Ему было всего пятнадцать, когда красивый баритон студента Полторацкого случайно услышал бывший казак Алексей Разумовский, которому только что Елизавета Петровна пожаловала графский герб. Этот «ночной император» хорошо помнил, как его, певчего церковного хора, заприметили и привезли в Петербург. И ему захотелось так же привезти царице с родной Украины живой подарок.

В столице жизнь у Марка сложилась блестяще. Почти сразу же повёл в придворном хоре сольные партии, первым из славян был отправлен на учёбу в итальянскую оперу. По возвращении стал регентом Придворной певческой капеллы. И уже он, как когда-то граф А. Г. Разумовский, отбирал по всей Российской империи лучшие голоса для царского двора. В тридцать четыре года получил звание полковника и потомственное дворянство.

В том же 1763 году его жене (второй, первая рано умерла) Агафоклее Александровне, урождённой Шишковой, дочери небогатых тверских дворян, исполнилось двадцать шесть, из них она уже одиннадцать лет была замужем за Марком Фёдоровичем Полторацким. Сейчас для нас старославянское имя Агафоклея звучит непривычно и смешно. А любой словарь скажет: люди с таким именем – личности увлекающиеся, они могут свернуть горы и достичь небывалого успеха в жизни. Что и доказала Агафоклея Александровна.

Как пишут исследователи, однажды полковник Полторацкий, «соскучившись по своей Феклуше», прикатил на побывку и был немало удивлён изменениям, происшедшим за столь короткое время. Немногочисленная челядь, вся как один, кроме старых и малых, занята на работах: кто чистил заросшие пруды, кто латал сараи, а кто-то вывозил скопившийся за годы мусор. От дел отставлен был только староста, собственноручно битый молодой барыней «за воровство и нерадение к службе» и с тоской ожидавший решения своей дальнейшей участи. От услуг управляющих она решительно отказалась – и это правильно. Передав добро в чужие руки, они могли вообще разориться. Та к получилось, например, у Пушкиных: их управляющий открыл свой магазин на Невском проспекте в столице, а им самим приходилось экономить на свечках.

Да попробовал бы кто в те годы посмеяться над «царицей Тверской губернии»! Она имела собственные заводы и фабрики, скупала земли даже в столицах, получала на винном откупе сотни рублей ежедневной прибыли, держала в ежовых рукавицах всех крестьян, драла три шкуры с должников. Жалости не знала, её любимая поговорка была: «Не выпускай из клетки канарейку, пока она тебе все песни не скричит».

Утверждают, что сама «Полторачиха» бумаг никогда не читала и не подписывала, держала для этого особого секретаря, так что к концу жизни, если верить внукам, и вовсе разучилась читать и писать. Объясняли её отвращение к письменности тем, что в молодости она подделала завещание какого-то родственника, переведя на себя наследство, но из-за этого чуть не попала под суд, после чего дала обет больше никогда не брать пера в руки.

Из воспоминаний Анны Петровны Керн «Жизнь во имя любви»: «Моя бабушка была замечательная женщина. Все дети её были хорошо воспитаны, приветливы, обходительны, но довольно легкомысленны…

Она была красавица, и хотя не умела ни читать, ни писать, но была так умна и распорядительна, что, владея 4000 душ, заводами, фабриками и откупами, вела все хозяйственные дела сама без управляющего, через старост. Жила она в великолепном замке из ста двадцати комнат, спальня её была отделана розовым мрамором… Со мною она была нежна до того, что беспрестанно давала мне горстями скомканные ассигнации. Я этими подарками несколько возмущалась и всё относила маменьке. Мне стыдно было принимать деньги, как будто я была нищая. Раз спросила у меня, что я хочу: куклу или деревню? Из гордости я попросила куклу и отказалась от деревни. Она, разумеется, дала бы мне деревню, но потом эта деревня вряд ли осталась бы у меня…»

Агафоклея Александровна была строга и даже жестока не только с челядью и деловыми конкурентами, но и с домашними. Перед ней трепетали не только муж (веса в семье «полковник воспевательной музыки» не имел, она пережила его на 27 лет), боялись её и дети, и многочисленные внуки.

Мадам Полторацкая стала одной из героинь фундаментального труда великого князя Николая Михайловича Романова «Знаменитые россияне». В этой книге тверская помещица соседствует с фельдмаршалами, выдающимися государственными деятелями, царями и царицами. «Умная и даровитая, – писал великий князь об Агафоклее Александровне, – она обладала железным характером и необычайной деловитостью, сумела составить значительное состояние, имела много винокуренных и других заводов и держала на откупе почти всю губернию».

Во время одной из частых поездок в Москву, экипаж Полторацкой опрокинулся, она оказалась под коляской. Извлечена была изувеченная так, что «все кости её были поломаны на куски и болтались, как орехи в мешке». Полностью парализованная, «царица Тверской губернии» остальную часть жизни провела в постели, но продолжала